– Да, – дружно сказали игроки.
– Откройте карты!
Вздох восхищения прокатился по зале, когда Гришка торжественно, одного за другим, выложил последовательно бубнового, пикового и червового тузов. И тот же вздох сменился воплем ужаса при виде точно таких же карт директора Низамова.
Гришка осатанел. Он обвел окружающих безумным взором и с криком «Шу-у-улер!» вцепился в глотку Низамову. Оба свалились и покатились по полу, осыпая друг друга тумаками.
В юности валютчик занимался боксом, да и жизнь в колониях, где драки были единственным развлечением, многому его научила. Но и Низамов в молодости отсидел два срока за хулиганство и мелкие хищения, и потому был знаком с повадками уголовников. Он был вдвое толще и увесистее Гришки, к тому же успел выхватить пистолет. Низамов всем телом навалился на него, левой рукой прижал пистолет к полу, а правой принялся душить афериста.
В этот момент прогремел выстрел.
Пуля, горячая и стремительная, впилась в стену под потолком. Но что ей стоило до предела сжать свои атомы в крепчайшую кристаллическую решетку, разворотить хрупкую кирпичную кладку, прорваться сквозь толщу земную и вылететь наружу? Пробив дверь, она пролетела еще несколько метров и уже на излете ударилась о фару стоящего на обочине большого желтого мотоцикла.
Водитель мотоцикла, инспектор ГАИ Намик Шихиев, вышел в свое первое дежурство на этом участке. Он был способным, неглупым парнем двадцати двух лет. До совершеннолетия он рос и воспитывался в крестьянской семье, в далеком горном селении. Но после армии в деревню не вернулся. Остался в городе. В большом, прекрасном приморском городе, где жило множество людей, было много кинотеатров, магазинов, клубов, парков, красивых домов – всего, чего не было в небольшой деревушке из двух десятков домиков. Еще раньше в город переехал его старший брат, за ним бежала сестра – и оба пропали, растворились в толпе, наполнявшей городские улицы.
Намик подобрал пулю, ругнулся, обжегшись, поплевал на пальцы и осмотрел. Она была выпущена из маленького пистолета зарубежного производства, «браунинга» или «беретты», точно определить он не мог. Но он не стал терять на это времени. Положив пулю в карман, он достал свой пистолет, сообщил по рации, что слышал выстрел, и побежал к еле заметной дверце в высокой каменной стене.
Верзилу, который бросился на него, Намик успокоил ударом рукоятки пистолета по черепу и, кубарем скатившись вниз по лестнице, вбежал в залу, где царили гам и суматоха, и радужные охапки денег валялись под столом и на полу, витали пух и перья из распоротой подушки и толпились, разнимая драчунов, несколько мужчин подозрительной наружности.
