— Марек, вы куда-то собрались? — Прямо над ухом прозвучал столь не вовремя возникший голос. Стоило мне сделать лишь пару шагов в направлении своего коня, как из ниоткуда появился командир приграничного гарнизона, цепко ухватив меня за рукав куртки. — Не торопитесь, — легко разгадал он мои намерения.
— Благодарю за гостеприимство, но мне срочно требуется отъехать. — Пробормотал я сквозь зубы, не особо успешно сдерживая охватившее меня чувство.
— Куда? — Офицер не отпускал моего рукава.
Туда! — чуть было не рявкнул я, вырывая из его пальцев собственную куртку. Все произошедшее следом слилось для меня в какой-то запутанный клубок нитей. Я действовал, действовал верно, но все это происходило словно без моего обязательного участия.
Командир схватил меня за предплечье, разворачивая к себе, а я, словно этого мне и не хватало, довершил оборот, ребром ладони ударив его под локоть. Хватка мгновенно ослабла, однако его вторая рука дернулась, полоснув по заклепкам куртки зажатым в ладони кинжалом. Я остался цел, но вот и так неновая одежда обзавелась очередной прорехой.
Второй раз полоснуть, — именно полоснуть, а не уколоть, это было видно по замаху, — он не успел. Охнув, присел на одну сторону, получив удар по колену, и следующий — кулаком в скулу. Я навалился на него всем весом, лицом прижав к земле, а коленом раздавив удерживающую оружие ладонь. Кинжал в долю секунды перекочевал к его шее, жадно впившись в кожу и глотнув несколько алых капель. Кинжал — не меч, — без труда разрежет податливую плоть, нужно лишь легонько надавить. Однако я пока поостерегся от столь скоропалительных действий.
На меня смотрели все, и во всех тех глазах плавала незамутненная злоба, презрение, даже страх. Но не удивление. Не тому, что я одолел их командира, а тому, что я в одночасье стал для них врагом. Как же долго они прикидывались невинными овечками?
— Пеньку… — Голос не слушался. — Пеньку! — Рыча, потребовал я.
Ни один не шелохнулся, продолжая упорно выцеливать меня из самострела. Пришлось налечь на клинок, приподняться словно в решительном движении, намекая на то, что я в любом случае кончу их командира, и только лишь тогда к моим ногам упала размотавшаяся бухта веревки.
Связывать одной рукой лежавшее под тобой тело, при этом поносящее тебя же на чем свет стоит, а вторую не отрывать от остро заточенного клинка, проторившего себе удобную ложбинку в считанных миллиметрах от артерии — то еще занятие. Учитывая, что солдаты даже и не думали опускать свои арбалеты, дожидаясь либо приказа от старшего либо грубой ошибки от меня. В любом случае, шанса выстрелить я им не дал.
