Это сделали в Замке Иф. У них там не было ни одного зеркала. Только Шан могла бы рассказать правду, но ей было все равно. Пять, десять, даже двадцать лет не могли его так изменить, лицо было совершенно иным. Он стал старше, но не был и постаревшим Дейвом Теннингом. В Замке Иф постарел кто-то совершенно другой.
— Отпечатки пальцев, — прошептал Теннинг после долгой паузы и повторил это дважды, прежде чем голос его перестал дрожать. — Отпечатки, Ройс. Они не могли их изменить.
Но потом он взглянул на свои ладони. Теннинг помнил, как должны выглядеть его отпечатки пальцев; эти линии и спирали были какими-то необычными.
— Мне кажется… — начал Пелхэм.
— Неважно. Они ничего не упустили. Но мозг у меня по-прежнему мой. Я помню времена прежнего "Стара".
Он умолк — двойник тоже помнил бы их. Двойник был идеальной копией Дейва Теннинга образца 1945 года вместе с его воспоминаниями и всем прочим. ЕНОХ АРДЕН. ЧУЖОЙ И НАПУГАННЫЙ. В МИРЕ, КОТОРЫЙ Я ТАК НИКОГДА И НЕ СОЗДАЛ.
— Должен быть какой-то способ узнать…
— Я человек без предубеждения, — сказал Пелхэм, — но, поверьте, я знаю Теннинга много лет. В прошлый квестен мы встречались с ним за ленчем в Вашингтоне. Вы просто не вправе ожидать, что у вас получится то… чего вы хотите.
— Может, и нет, — буркнул Теннинг. — Значит, в конце концов они настигнут меня и вновь отправят в уютную маленькую комнатку черт знает где.
Пелхэм развел руками.
— Ну ладно, — закончил Теннинг. — Во всяком случае спасибо и за это. Я пойду.
И он вышел.
Когда Теннинг вошел в бар, Мэри пила у стойки свой апельсиновый чанг. Теннинг сел на стул рядом с ней.
— Как дела? — спросила она.
— Просто великолепно, — криво усмехнулся он.
— Есть какие-нибудь планы?
— Пока нет, но будут.
— Пошли со мной, — приказала она. — Теперь моя очередь, я хочу кое-что увидеть.
Они поехали на центральную площадь, которую он помнил, остановились у тротуара, напротив навеса над входом в отель, и смотрели, как посреди теплой, пророческой ночи в слабом ритме пульсировала новая жизнь.
Теннинг заметил, что люди стали какими-то другими. Это было нечто неуловимое. Они, конечно, постарели, но не так, как он. Даже не так, как Мэри. Они приспособились к замедленному темпу.
И при этом каждое лицо выражало затаенное ощущение безопасности. Не будет никаких революций, корни прочно вросли в старые предметы. А новые появлялись постепенно, но неотвратимо.
— Пропади все пропадом, — буркнул Теннинг.
— Что?
Все было не так. Он легко сумел бы приспособиться к совершенно новому миру. Совершенно новой была бы цивилизация, которая будет существовать через тысячу лет, — это он смог бы принять. Но здесь изменились только мелкие детали. Да еще разум людей.
