Когда Кротов «прочухал» эту схему, он только головой замотал от немого восторга. Каким умом и дальновидностью надо было обладать, чтобы устроить в огромной стране такой хорошо организованный и прибыльный бардак.
Первую партию нефти на Мозырь – пятьдесят тысяч тонн – они прокачали ещё в октябре. Юра планировал, что сумма «чистого отката», причитающегося фонду «Политическое просвещение», составит около пяти миллиардов наличными. Собственно, вся эта сделка и замышлялась для того, чтобы пополнить фондовскую кассу. По времени деньги уже должны были «обернуться», а потому Кротов совсем не удивился последовавшей по окончании переговоров юриной просьбе оставить в офисе кротовский чемодан и взять в гостиницу только самое необходимое.
Кротов сложил туалетные мелочи в полиэтиленовый пакет и вместе с вальяжным белорусом поехал на красивой «ауди» в гостиницу «Спутник» на Ленинском проспекте – так распорядился Юра, пообещав заглянуть ближе к вечеру и свозить гостей на ужин в элитный ресторан.
Белорус на поверку оказался своим человеком, пятнадцать лет проработавшим в Нефтеюганске и внедренным на Мозырьский НПЗ российской нефтяной компанией «ЮКОС», возросшей «на костях» объединения Юганскнефтегаз.
По заранее оформленной кем-то заявке их поселили в обычный двухместный номер без излишеств, чему юганский белорус был весьма не рад и ворчливо ругал скупость «принимающей стороны». Кротову было всё равно – утром он улетал в Тюмени, и единственной возможной проблемой было – не храпит ли вальяжный во сне.
– Одно хорошее есть в этой дыре с гордым названием «Спутник», – поведал вальяжный. – Это корейский ресторанчик с абсолютно некорейским темным пивом «Гёссер». Предлагаю наведаться.
– Как скажете, Валентин Сергеевич, – с готовностью откликнулся Кротов. После горького кофе хотелось залить и забросить в желудок что-нибудь успокаивающее.
По размерам ресторанчик оказался обычным гостиничным буфетом, только ажурные стулья темного дерева при мраморных круглых столиках приятно отдавали иностранщиной.
Посетителей обслуживали русские девицы в стандартной официантской упаковке, но красивые папки с меню принес сам хозяин – маленький пожилой кореец в смокинге и белой поварской шапочке, улыбался и кланялся. Валентин Сергеевич пошептался с ним по-английски, кореец радостно кивал и умильно смотрел на разборчивого гостя.
– А по-русски старикан ни бум-бум, – сказал Валентин Сергеевич, когда кореец, пятясь, удалился. – Два года в Москве, и ни слова по-русски.
