По причине выходного дня и приватности разговора секретарша в офисе отсутствовала, хозяйничал сам бородатый. Кротов поднялся из-за стола и пошел в приемную с кофейником в руках. Его, кротовская, роль в сегодняшней встрече была весьма условна. В прошлый раз, когда проворачивали первую сделку с Мозырем, Кротов и вовсе остался в Тюмени, Юра летал и всё сделал один, а нынче взял с собой – учись, мол, набирайся опыта. И, честно говоря, было чего «набираться».
Схема сделки была и проста, и запутана одновременно.
«Обьнефтегаз» задолжал в федеральный и местные бюджеты огромные суммы, как, впрочем, и другие нефтедобывающие предприятия региона. «Живых денег» у нефтяников не было, расплачивались натурой, нефтью или долгами смежников и потребителей. Однако нефтью пенсии тоже не выдашь, и местным властям приходилось самим искать на нее покупателя с деньгами, а таких было мало, чаще предлагали «бартер», то есть обмен на какой-то продукт или товар, вплоть до щебня или удобрений. Но щебень ведрами – опять же не пенсия, не съешь и не продашь. Круг замыкался, тем более что нефтяники, ссылаясь на долги и высокую себестоимость, выставляли нефть на бюджетный зачет по ценам выше мировых. Короче говоря, получался полный тупик. И вот тут на подмогу утопающим в безденежье властям приходили умные «структуры».
В деле с Мозырем московский «Регион-банк», директором тюменского филиала которого был Сергей Витальевич Кротов, предложил свои услуги «Обьнефтегазу» и местной администрации по «расшивке» бюджетной задолженности. Банк обязался из своих средств оплатить прокачку и переработку на Мозырьском нефтеперерабатывающем заводе ста тысяч тонн нефти от «Обьнефтегаза» и передать полученные горюче-смазочные материалы белорусским колхозам в обмен на продовольственные товары для тюменских северян. Цены на ГСМ в Белоруссии были высокими, а продовольствие дешевым, так что в итоге никто – ни банк, ни власти, ни нефтяники – не оставался в накладе: банк возвращал свои деньги плюс три процента комиссионных, нефтяники списывали свои долги, а местные власти, реализовав продовольствие через розничные сети, пополняли свой бюджет и платили зарплату и пенсии.
Так это выглядело снаружи.
Схема внутренняя, тайная, базировалась на нелепостях российско-белорусского таможенного союза. Получив нефть, Мозырьский НПЗ тут же продавал на Запад более семидесяти процентов ее объема по своим, белорусским, экспортным правилам, приносящим продавцам огромные прибыли в отличие от правил российских, раздевавших экспортеров до нитки пошлинами и акцизами. Так называемого «боковика», то есть разницы в ценах, опять же хватало на всех. Более того, нефтеперерабатывающий завод соглашение на поставку продовольствия заключал не с колхозами, а с фирмой-посредником. Та, в свою очередь отгородившись липовыми «колхозными» договорами, на самом же деле закупала для Тюменских Северов картошку и овощи в соседнем с Тюменью Кургане: так же дешево, да и везти недалеко, экономия на транспортных расходах. Северянам же было плевать на детали, главное – качество и оговоренная цена. Белорусские колхозники тоже молчали в тряпочку: завод отпускал им ГСМ по льготным ценам и ничего не требовал взамен, а смекалистые лукашенковские бульбаши гнали дешевый бензин по коммерческим автозаправкам, и тоже неплохо жили с того.
