– Что потом?
– Еще через двадцать лет мы попробовали… в который раз. Результат был тот же.
– Почему такие перерывы?
– Аномалия – интеллектуальный вирус, она в некоторой степени живое существо. Она постоянно видоизменяется… пробы воздуха, атмосферы, всего, из чего можно взять пробы, после каждого из ее присутствий давали разные результаты. Она могла научиться обращать что-либо против нас. Аномалия – абсолютное зло, ей все равно, кого убивать. Такой вирус можно запускать лишь на чужой планете.
– Можно?
– …
– Потом?
– Совсем недавно я начала чувствовать необратимые изменения в себе. – Она заговорила медленно и неуверенно. – Я не могла понять, что со мной происходит, точнее, не могла поверить, что такое может случиться – в принципе. Но в скором времени я поняла, что, как бы то ни произошло, это есть. Я уже не могла ошибиться.
– А именно?
– Хочешь знать? Это непростая информация даже для моей психики.
– Хочу! – отрезал я.
– У меня будет ребенок, – ломающимся голосом произнесла моя женщина.
– У тебя? – внутри меня что-то оторвалось и ухнуло далеко вниз по неправильному штопору моего душевного устройства.
– У нас, – прошептала она.
– Нас, – неэмоционально повторил я, словно забыв значение этого слова, раскаленного в данном случае.
Темнота превратилась в сироп.
– Это правда? – испугался я повисшего безмолвия.
– Правда, – подтвердила она и первое, и то, что она рядом.
– Я… – Слова давались с трудом. – Это же чудесно, – услышал я себя со стороны.
– Согласна, хотя это и невозможно. – Лучистая вспышка радости подстегнула ее раненую интонацию. – Гуннулы и люди – несовместимые организмы, проще говоря, дети от таких пар невозможны. Хотя обе расы живородящи. Точнее, были когда-то. Думаю, в тот момент, когда ты остался один, ты стал обладателем жизненной силы, которая когда-то вращала многомиллионную планету со всем ее содержимым. Эта сила изменила меня изнутри, так же как и тебя. И теперь я ношу человеческое дитя.
– Почему ты ушла?
– Около месяца назад мне приказали вернуться. Самое дикое – мы уже понимали, что не можем убить тебя при этих обстоятельствах, – сказала лже-Алиса, заставляя меня душевно агонизировать. – Потому что, убив тебя, мы сделали бы этого ребенка сильнее, и неизвестно, насколько он станет силен и что сможет сделать с нами потом. Последствия того, что мы видим сейчас, необратимы. Выходит, ты нужен нам живым. Эннуды узнали, что Аномалия может убить ребенка, нашим показалось, что лучше убить малыша, так как дети гормоналов всегда сильнее родителей. Я долго думала. – Слова застревали у нее в горле. – Я опоздала на две недели, но пришла по приказу, иначе… иначе они почувствовали бы неладное и опять спустили бы ее с поводка. Тогда кто-то из вас умер бы. Я не могла рисковать. Я пошла к ним.
