Спустя пару месяцев тихим будним вечером в моей квартире весело заверещал дверной звонок. Первое, что ворвалось в открытую входную дверь, был плотный запах алкоголя. В колышащемся мареве спиртовых паров как мираж в пустыне плавало горькое лицо Степана.
– Нни-ги, п-прости. Я знаю, как уж-жасно… Но м-мне н-некуда было и-идти. М-мы поругались…Я б-бутылку выпил. З-залпом. Р-разводиться будем. М-мне бы присесть, а?
Отгадайте с одной попытки – какое чувство проснулось во мне первым? Да то же самое, какое испытывает любая русская баба, многократно поколачиваемая своим супругом, безропотно тянущая на себе весь дом и рожающая детей от постылого неудачника, как только почует беду. Жалость! Любовь и жалость для женщин намертво повязаны в один тугой узел. Будь ты хоть трижды хулиганом, шалопаем и безобразником, ежедневно проклинаемым и искренне презираемым, вызывающим страх или омерзение, но носящим изрядно потускневший оттиск печати любви, в тяжелую минуту, одинокий и неприкаянный ты всегда можешь рассчитывать на толику милосердия когда-то родного великого женского сердца.
Здоровый мужик, с непривычки и внезапно, от горя и обиды заправившийся горючим по самую кромку, неустойчивый и невнятный, сбежавший от жены в пампасы, слабо сдерживающий недужные потребности отравленного организма – подарок судьбы еще тот.
Последующие три часа я носилась по квартире с тазиком, диванными подушками, мокрыми полотенцами, вентилятором, чашкой крепкого чая, пузырьком нашатырного спирта, шерстяным пледом, стаканом холодной воды. Убаюкивала расплавленные мозги Степана утешительными словами и заверениями в светлом будущем по ту сторону алкогольного дурмана. При умелой дешифровке и отпущенном на волю воображении ответные хрюкающие стоны и невнятные звуки беспокойного пациента можно было принять за выражение искренней благодарности и нежной ласки.
Я чувствовала себя канатоходцем, изящно танцующим на натянутом канате над удивленными лицами зрителей в партере. И только канатоходец знает, какими неимоверными усилиями мышц, воли и духа, предельной концентрацией внимания и твердым преодолением страха, дается легкая пробежка под куполом, озаряемая улыбкой.
Весёлая ночь закончилась утром судного дня. Обложив Степана журналами, таблетками, бутербродами, бутылками минералки, чашками, телефоном, пультом от телевизора и наставлениями по эксплуатации домашнего хозяйства, прихватив головную боль, я помчалась на работу. Мой печальный пациент, проинформировав начальство о внезапной хвори, остался пластоваться на кровати.
