Вечером ноги с большим трудом донесли меня до дома. Я с ужасом представляла себе длительный и серьезный разговор, который, как мне казалось, должен был затеять после случившегося временный вахтер в моем жилище. Но встреча не затянулась. В течение пятнадцати минут Степан выдал эмоциональное повествование о своей безмерной вине предо мной, бесконечной любви и новых матримониальных планах на руинах старой семейной жизни, и галантно кланяясь, убыл восвояси. Домой, к «негодяйке-жене».
Следующий месяц был заполнен ежедневными нежными признаниями и стыдливо опущенными взглядами Степана, несколько раз мы гуляли по городу и даже ходили в кафе. Периодически мой страстный возлюбленный задавал мне вопрос: «Ты выйдешь за меня замуж?». На что неизменно получал ответ: «Думаю, не время это обсуждать». К теме неуемного пьянства и его печальных последствий, как и к вопросу его причин, мы не возвращались ни разу. А спустя четыре недели после инцидента Степан Андреевич скоропостижно уволился из нашей конторы, буквально одним днем. Попрощались мы наскоро и скомкано, клятвенно пообещав звонить-писать-встречаться. Оно и понятно, такая-сякая жена Степана нашла ему более престижную и высокооплачиваемую работу, и он уже весь был там – в другом измерении, на пороге нового этапа жизни.
Встречи наши стали более редкими, но не менее, а то и более праздничными. Цветы, коньяк, серенады, объятия, нежность, восхищение, радость. Тем безжалостнее и кощунственнее прозвучал однажды в телефоне голос Степана:
– Ниги, ты ведь знаешь, как я люблю тебя. Ты – лучшая женщина в моей жизни. И я хочу, чтобы ты знала – я всегда буду тебя любить.
– Понятно. Желаю большого счастья твоему семейному кораблю, – хрипло, но твердо ответила я.
Чего уж тут, все логично укладывается в общую статистическую картину. Мужчины так упоительно лживы и так топорно предсказуемы в своих внесемейных похождениях. Положа руку на сердце, я вовсе не рассчитывала, что ради меня, такой великолепной и чарующей, мужчина бросит семью и побежит расчищать площадку под венцом. По большому счету, именно этого и не хотелось – оставлять в кильватере руины чужого счастья. Я прекрасно знала, что 80% неверных супругов, околдованных и плененных свободными красавицами, влюбленных и окрыленных новыми перспективами неземного блаженства, все же в итоге предпочтут остаться на вытоптанной и примятой поляне, где все понятно и предсказуемо. Где павлиньи перья и соловьиные рулады уже в прошлом. Где не надо напрягаться и завоевывать. Где можно расслабиться и быть самим собой: ворчливым, неопрятным, ленивым, раздраженным или уставшим, высокомерным, разбитым, несамостоятельным, неумелым, неумным или бедным. И тебя примут.
