Но в один из дождливых дней Эмиль Хаарла снова подошел к нему. Он был в промасленном брезентовом плаще с таким глубоким капюшоном, который полностью спасал даже его длинное лицо от холодных струй осеннего дождя, в то время как Пекка, раздетый до жилета, полностью принимал их на свои спутанные светлые волосы и широкое красное от холодного ветра лицо.
— Можно бы сделать передышку, пожалуй, — сказал тихо Эмиль, окинув хозяйским глазом самого Пекку и его работу.
— Какую передышку? — спросил Пекка, и сердце его защемило от предчувствия недоброго.
— Ну… оставить на этот год. Переждать зиму и тогда опять.
— Зачем же, хозяин? — вскричал Пекка, и в голосе его просквозило отчаяние. — Зачем оставить? До морозов еще недели две, а то и больше. Покопаем еще, хозяин. Покопаем. Ничего.
И, подхватив тяжелой от облепившей ее глины лопатой свежий торфяной пласт, Пекка послал в свою правую руку новую режущую боль. Но хозяина это не убедило, и он повторил как бы в раздумье:
— Да, надо бы тебе передохнуть. Два метра в день — какая уж это работа, если до края болота еще двести метров. Да, так и решим.
— Нет, нет, хозяин! Теперь-то у меня пойдет, — заверил его Пекка. — Это меня рука немного подвела, но уж теперь…
— Ладно, — сказал хозяин. — Сегодня можешь раньше закончить. Ничего. Я зачту тебе полный день. Вот хотя бы до той коряги доведешь— и все.
И он ушел, неторопливо вдавливая в моховую влажность болота свои высокие сапоги. А Пекка молча смотрел ему вслед, ловя открытым ртом холод и дождь.
Но он еще не потерял надежды. Он был не из таких. Прикинув расстояние до коряги, указанное хозяином, он вдруг придумал кое-что. Ах, так! Докопать до этой коряги — и все? Хозяин думает, что только это ему под силу? А вот он возьмет да прокопает еще метра на три за корягу. Тогда что? Хозяину показалось, что у него неладно с рукой. А, он, Пекка, докажет, что все ладно. И потом приведет его сюда и скажет: «Вот смотри. Я же говорил, что теперь у меня все в порядке с рукой и к морозам доведу канаву до края болота».
И в предвкушении этого Пекка принялся за дело, налегая как можно больше на левую руку. Однако это все-таки не спасало от боли правую. Дело не очень ускорилось. Вдобавок на пути его лопаты попался камень, потребовавший дополнительных усилий. Поддеть его снизу в один прием не удалось. Острие лопаты не нашло края камня. Чем глубже Пекка пытался под него подобраться, очищая от глины и торфа, тем шире оказывалась поверхность камня. И каждый удар лопаты о камень отдавался нестерпимой болью в его правой руке, державшей рукоять лопаты у верхнего конца.
