– А где ты был, Максимка, когда эта ваша здешняя беда тогда случилась?
– Здесь же и был, – сказал Максимка. – На дворе.
– И что ты видел? – спросил Вылузгин.
– Вижу, идет Суббота Пропотопов, идет очень быстро, прямо на меня, и кричит: ты почему, скот, не на месте? А ну беги к себе и бей в набат! И я побежал. И ударил.
Вот что сказал тогда Максимка. Маркел растерялся. Как же так, подумал он, боярин же вчера совсем не это говорил, и посмотрел на Вылузгина. А Вылузгин смотрел на Маркела, и теперь он ему подмигнул, непонятно, с каким смыслом, и опять повернулся к Максимке, и грозно спросил у него:
– А почему люди говорят, что ты тогда был наверху и все оттуда видел?!
– Что видел? – спросил Максимка.
– Ну, – сердито сказал Вылузгин, – видел, как царевича не стало.
– Нет, – сказал Максимка довольно твердым голосом, – я этого не видел, Христос миловал. Я же внизу тогда был, говорю. Здесь, во дворе. А Суббота подошел и говорит: звони, скотина. И я побежал звонить.
– О! – сказал Вылузгин. – Вот как! Вот, значит, кто всему зачинщик! Вот кто народ взбаламутил! Ефрем!
Из толпы вышел Ефрем, он, как всегда, был в красной шелковой рубахе и, как всегда, усмехался. Максимка, как только его увидел, очень сильно побелел и быстро-быстро сказал:
– А почему я? Почему? Мне Суббота приказал! Сказал: царевича убили, бей в набат! И я ударил, а как же!
– А! – сказал Вылузгин. – Суббота! Ладно! – и грозно приказал: – Подать сюда Субботу!
Но, как быстро объяснилось, Субботы Протопопова в толпе не было, он, как о нем сказали, остался дома. Вылузгин тут же спросил, где живет Протопопов, ему это назвали, и Вылузгин послал туда стрельцов. И, пока искали Протопопова, Вылузгин начал опять расспрашивать Максимку, и очень подробно, о том, где он тогда стоял, когда увидел Протопопова, и что тот ему сказал, и что он ему ответил, и в чем был одет Протопопов, и были ли на небе тучи, и когда он сошел с колокольни, кто ему это позволил, далеко ли с колокольни видно и так далее. То есть, думал Маркел, слушая все это, Вылузгин пытается запутать Максимку, а тот никак не путается. И Маркел стоял и ждал, когда приведут Протопопова. Так же и Илья с Варламом ждали Протопопова, а этого расспроса не записывали, потому что а чего было записывать, нечего. И толпа тоже стояла, скучала. И Шуйский скучал.
Но вот привели Протопопова, кормового дворца стряпчего, так он назвал себя, когда крест целовал, после чего сказал, что это не он велел бить в набат, а в набат тогда уже и без него били, а он бежал туда спросить, с чего это вдруг бьют, как вдруг видит, что Максимка стоит снизу, а сверху, с его колокольни, кто-то бьет в набат. Вот тогда он и сказал, а может, даже крикнул, что Максимке надо посмотреть, кто там на его колокольню забрался и так недобро безобразничает. Вот что сказал Суббота Протопопов! То есть еще сильней запутал! Шуйский ничего на это не сказал, а только поднял руки и осторожно взялся ими за голову с обеих сторон. Зато Вылузгин не выдержал и закричал:
