Беря ключи, он обратился к ней:
– Моего отца зовут Хавьеро Монтеро Салазар, гранд Испании. Я его старший сын. Это означает, что в будущем я и моя жена станем герцогом и герцогиней. Такого рода вещи, похоже, впечатляют ваше руководство. Вы развешиваете на стенах фотографии титулованных особ. – Он указал на фотографию актера, произведенного в рыцари. – Мне следует обсудить ваши плохие манеры с вашим работодателем?
– Нет, сэр, – едва слышно прошептала женщина, широко раскрыв глаза.
Больше Цезарь не добавил ни слова.
Когда он запер дверь номера и бросил ключ на стол, Сорча сказала:
– Могу я наконец спросить, что ты здесь делаешь?
Она дрожала и надеялась, что Цезарь спишет это на холод.
– А где я должен быть? Сидеть в пустом доме и ждать тебя? – Он снял мокрый пиджак, зашел в ванную комнату и принес два полотенца, одно из которых протянул Сорче. – Мне показалось, что ты планируешь задержаться в Ирландии.
Сорча помолчала.
– Я хотела убедиться, что с Томом все пройдет гладко, – солгала она. – И еще хотела изучить официальные документы, присланные маме, и объяснить ей их содержание, чтобы она понимала, что подписывает.
– После этого ты собиралась вернуться домой? – настаивал Цезарь.
Домой… Сердце у нее закололо. Деревня, в которой жила ее семья, была для нее домом.
Но ее домом была и вилла в Испании. Сердце Сорчи знало это.
– Сорча!
– Не сердись на меня! – сказала она, прижимая полотенце к лицу, затем принялась сушить волосы. – Я знаю, что ты был воспитан без любви. Ты не умеешь любить, но я надеялась, понятно? Три года я надеялась, что ты влюбишься в меня, а ты все не влюблялся. Более того, ты собрался жениться на другой, а я не могла это видеть. Поэтому я попыталась уйти и.
– Ты всегда любила меня, – сказал Цезарь, бросая на кресло полотенце и пиджак. – Ты сказала мне это в тот день? В Валенсии?
– Может быть, – пробормотала она. – Я могла прошептать это после того, как мы занимались любовью, когда ты задремал.
Цезарь смотрел на нее так, как смотрел всегда, как только заходила речь о Том Дне. Словно он хотел просверлить дырку в ее голове и забрать воспоминания, которые были ему недоступны.
– И ты молчала, потому что…
– Любить человека и знать, что он тебя не любит, – это мука.
Сорча отбросила полотенце и обхватила себя руками. Ей было холодно, и она чувствовала себя несчастной.
– Это может быть похоже на то чувство, которое испытал я, очнувшись в клинике и узнав, что единственный человек, которого я хочу видеть, уволился и покинул Испанию.
