Что-то сдавило пятку. Далит опустила глаза. Ну так и есть — подошвы сапог уже увязли в земле.
Правило номер пошло-оно-всё-к-чёрту. Не останавливаться. Просто идти.
Пару раз она издалека видела людей — тех, кого называли боевиками, повстанцами, захватчиками… Бояться их не получалось, хотя Далит вполне отчётливо представляла, что бы они сделали с ней, безоружной бейтджальской тварью.
А к закату второго дня она натолкнулась на эту птицу.
Переливчатые лазурные крылья волочились по земле, цепляясь за корни деревьев. Больная. Или раненая. Если так, её можно съесть.
— Эй, — зачем-то позвала Далит.
Птица не отреагировала.
Далит, склонившись над ней, дотронулась до оперения, оказавшегося неприятно скользким. Птица резко, рывком повернула к ней голову. Тускло блеснул затянутый мутной плёнкой глаз.
— Г-господи… — Далит отпрянула назад.
В рваной ране на груди птицы копошились белые черви.
Как она до сих пор жива? Как?
— Сейчас, сейчас, подожди, — забормотала Далит, оглядываясь по сторонам. Наклонилась за камнем — и перед глазами угрожающе заплясали чёрные точки.
Да уж, геверет Харэль. Это у камеры заряд семьдесят шесть часов. А на сколько тебя-то самой хватит?
Короткий замах. Камень с мерзким хрустом придавил голову птицы к земле.
Крылья дёрнулись. Ещё и ещё. Тело билось, силясь вытащить из-под камня размозженную голову.
Далит закричала. Бросилась прочь, не разбирая дороги — куда-то навстречу громовым раскатам. И отчего-то стало ясно: то, что называют Санкторием, уже совсем рядом.
Ноги месили грязь. Капли дождя хлестали по лицу. Сколько часов это продолжалось и сколько ещё продлится, Далит не знала.
Просто шла.
Из туманного марева выросла белая стена — уже в который раз… Зрение услужливо подсовывало желаемую картину, не считаясь с реальностью.
В ладони был зажат размокший огрызок карты. Чернила поплыли — ничего было не разобрать. И всё-таки Далит остановилась, поднесла клочок бумаги к лицу…
…и поняла, что больше не сможет сделать и шагу.
Настало время расплачиваться перед собственным же телом за трёхдневный переход. Угасшая было боль в руке вспыхнула с новой силой. Ставшие вдруг непослушными, как в дурном сне, ноги подкосились, и Далит ничком упала в грязь.
Она подняла голову. Проклятый мираж и не думал рассеиваться. Наоборот, стал казаться таким реальным — вплоть до щербин и трещин на бетонных плитах…
Она поползла — если это можно было так назвать. Пальцы здоровой руки впивались в стебли травы, подтягивая за собой онемевшее тело. Не было ни мыслей, ни страха, ни времени…
