Теллсон. Тем не менее, Франция стала республикой. И она будет республикой. Ну, может быть, конституционной монархией, я не очень-то верю в герцога Орлеанского. (—) Неужели нельзя обойтись без такого бессмысленного кровопролития? Ведь это же безумие, это самоубийство!
Лорри. Вполне с вами согласен. Но все будет так, как я вам сказал. Правда, я этого уже не увижу.
Теллсон. Эти люди предпринимают и вполне разумные шаги. Они объявили полную свободу вероисповедания, то есть, по существу, восстановили Нантский эдикт.
Лорри(неожиданно резко). А что толку восстанавливать Нантский эдикт через сто лет? Принято говорить «лучше поздно, чем никогда»! Но если уже поздно? Во Франции никогда не случалось ничего страшнее, чем отмена Нантского эдикта. Это и было самое настоящее самоубийство, никакая война с этим не сравнится.
А что теперь? Все эти люди атеисты, во всех мыслящих головах уже укоренился атеизм. Вот он сейчас и получает полную свободу. А всякая вера теперь станет посмешищем. (С неожиданной страстностью) Да, смиренная вера наших отцов теперь станет просто посмешищем.
Теллсон(удивленно поднимая брови). Я не думал, мистер Лорри…
Лорри (с усмешкой). Я и сам не думал. Голос крови, наверное. Одного из моих прадедов казнили при короле Джеймсе.
* * *
5. Лондон. Контора «Картон и Страйвер».
Принаряженный Страйвер, развалившись в кресле, читает газету.
Картон перед зеркалом старается получше намотать на шею длинный галстук[4].
Страйвер. Ты успел сходить к цирюльнику?
Картон(возмущенно). Ты что, не видишь?
Страйвер(поднося к глазам лорнет). Теперь вижу. (Прячет лорнет.) Эти французские газеты такое пишут! Их читать стало интересней, чем ходить в театр.
Картон. Шекспира бы туда!
Страйвер. Ну, для Шекспира все эти демагоги из Конвента, пожалуй, мелковаты.
Картон. Ошибаешься. Если бы про шекспировских королей мы знали только из газет, они бы нам тоже показались мелковатыми.
Страйвер. Бедные наши друзья-парижане! Не хотел бы я оказаться на их месте.
Картон. Я должен тебе кое в чем признаться. Когда вся эта каша начала завариваться, мне захотелось бросить всё…
Страйвер(не отрываясь от газеты). Бросить всё – это значит бросить меня?
Картон. Да. И помчаться в любимую Францию спасать ее от тиранов и насильников.
Страйвер(продолжая читать). Но ты вовремя одумался.
Картон. Тебя спасла моя лень и еще некоторые соображения.
Страйвер(присвистнув). Ничего себе! Депутат Бюзо потребовал выслать из Франции бывшего герцога Орлеанского.
