Для выполнения задуманного нужны только две вещи. Первая – партнёр, вторая – автомобиль. Первая давно сама сидит в аналогичной жопе. Я имею в виду друга Джима. Состоявшись приблизительно как и я, он – обладатель аналитического ума и южного темперамента, – с утра до позднего обдумывал ситуацию и никак не мог найти выхода из финансового тупика. Я бросил ему спасательный круг, и он за него с радостной готовностью ухватился. Вторая необходимая вещь у меня была – Синяк! В течении часа я превратил его в грузопассажирский Синяк, сняв заднее сидение и прикрепив на крыше багажник.
– К бою готов? – спросил я.
– Всегда готов! – с энтузиазмом выкрикнул мой друг, сподвижник и по совместительству собутыльник и кум. Стартуем завтра в шесть утра!
Всё прошло, как по маслу. Неспеша обходя вагон за вагоном, мы подобрали всё, что нам предлагали купить проводники и проводницы. По шесть копеек бутылка. Из-под шампанского не брали. Синяк от неожиданности просел, но с нагрузкой справился. Не заезжая домой, мы полетели в институт. Работать. Работа не клеилась, да и какая это работа? Кто-то придумал когда-то на заре советской власти, что интеллигента и прочую сволочь проще в лагерь или сразу шлёпнуть, нежели кормить и выслушивать его бредовые идеи. Большую часть отправили в лагеря или – таки шлёпнули, а тех, кого по-недоразумению не успели или патроны кончились, тем строго наказали сидеть и не питюкать. А за это три рубля, чтоб ноги не сразу протянул, а помучился – морда интеллигентская! Не питюкая не заметили, как рабочий день закончился. Понеслись мыть бутылки в Лахту на Финский залив. Очень хотелось успеть провернуть сегодня завершающую часть операции «Бутылка» и бутылки сдать! В Лахте не приняли – нет ящиков под стеклотару. Полетели на Торжковскую. Ящики есть, но пункт приёма стеклотары от Гастронома номер восемь уже почти закрылся, и пришлось пойти на большие уступки приёмщику. Тоже из наших – недошлёпнутых. Он был когда-то директором этого же гастронома номер восемь, давно «подсевшим» на стакан и с руководящей должности уволенным! Он, падла, решил использовать наше безвыходное (по напряжённому выражению наших с Джимом лиц было очень заметно, что оно абсолютно безвыходное) положение, скинув с приёмной цены копейку. Целую копейку! Поупиравшись и приняв к сведению информацию о том, что все приёмные пункты в Ленинграде уже десять минут, как закрылись, мы сдались и согласились отдать пивные и водочные по одиннадцать, а молочные – по четырнадцать копеек. Прибыль за вычетом бензина – 50 копеек, составила 24 рубля!!! Зачем надо было прикидываться в институте на работе восемь часов за три?!
