Что за победу мою ты предложишь, смельчак?»
«Я ничего не могу предложить, только шкуру…
Будет достойным трофеем она, Мусагет?»
«Грива, рога и копыта лишь портят фигуру —
Шкуру сниму, коль богатства у Марсия нет!»
199
Но не страшили сатира слова Аполлона:
«Будет под дудку мою вытанцовывать бог!
Словно козёл, он поскачет до брега Гермона,
Люди и скот посмеются, узрев эпилог!»
Феб оглянулся, и с берега камень огромный
Вмиг прикатился и лёг возле бога и дев.
«Можешь начать состязание, Марсий нескромный!» —
Молвил Зевсид, на валун с чаровницами сев.
200
Дудки коснулся губами сатир вдохновенно,
Пение флейты достигло реки и Келен,
Марсий пред богом пытался сыграть дерзновенно,
Люди попали к сатиру в невидимый плен.
Талия вдруг улыбнулась: «Смотри, Мельпомена!
Этот сатир попытался у нас вызвать смех,
Вон задирают как к небу бараны колена!
Сей музыкант пригодится для пьяных утех!»
201
С муз-пиерид не сводил Марсий хитрого взора,
Словно девиц приглашал песней в пляшущий круг.
«Это не танец! – сказала ему Терпсихора. —
В пляске безумной вы только затопчете луг!»
Молча обвёл Аполлон всю толпу взглядом строгим:
«Это звучание флейты я слышал уже!
Стали дарить боги дудки певцам козлоногим?
Надо мне быть с музыкантами настороже!»
202
Поле цветное бурлило сильней океана,
Славно толпу подзадоривал ловкий сатир:
Он кувыркался, садился на спину барана,
Чтоб выступленьем своим удивить целый мир.
В диком безумстве толпа снизошла до визжанья,
Музыкой Марсий являл людям низменный вкус,
И, позабыв, что он шкуру отдал на закланье,
Громко играл и смотрел на скучающих муз.
203
А Лучезарный подумал: «Какая досада,
Если чудесная флейта способствует злу!
Разве искусство Парнаса народу не надо?
Дивная музыка смертным, как крылья ослу?
Пусть поиграет в руках козлоногого дудка —
Может быть, жизнь он закончит весёлой игрой…
Славно попляшет народ до потери рассудка
И упадёт, утомлённый полдневной жарой!»
204
Так и случилось, как думал Зевсид Лучезарный —
Бились в истерике люди, упавшие с ног.
Лёг на траву измождённым и Марсий бездарный,
Громко смеялись над зрелищем музы и бог.
Феб иронично сказал: «Он увлёкся Эвтерпой,
С музы мелодий сатир не сводил диких глаз!
Вот и улёгся он гиперборейскою нерпой,
Не в состоянье подняться теперь на Парнас!»
205
Громко звучали над лугом некошеным стоны,
Их прерывали истошные крики скота,
Страшно скрипели над брегом дубовые кроны.
«Видел талант? – прошептали сатира уста. —
Я уступаю тебе всё пространство долины,
Но не могу обеспечить тебе тишину.
