«Можешь, отец, мне поведать о тяжести дани?
Я постараюсь избавить тебя от неё.
Помнишь историю об оскоплённом Уране[24]? —
Зевсом наказан был Крон[25] за злодейство своё!»
128
Юноша вспыхнул желаньем содеять спасенье
Славных Афин и царя от постигшей беды:
«Ты понимаешь, отец, я – твоё повторенье,
Горе скрывать от меня нет особой нужды!»
«Эту историю мне рассказали аэды,
В точных подробностях будет Алфея[26] длинней!
Горе моё затеняет сыновьи победы,
Но обо всём постараюсь поведать полней!
129
Знаю, ты слышал от Эфры – текла речь Эгея,
Чем так прославился в мире загадочный Крит.
Там сохранила жизнь Зевсу Великая Рея,
Память об этом хранит белоснежный гранит.
Выступил против отца он, покинув пещеру,
И возвращался на Крит олимпиец не раз,
К женщинам часто являясь, обманывал Геру,
И об одной из таких начинаю свой сказ:
130
Это случилось давно, до быка Посейдона,
В землях восточнее Нила, средь маленьких гор,
Славен был царь финикийцев, правитель Сидона —
Дочь, что прекрасней богини, растил Агенор.
Именно к ней, златовласой и юной Европе,
Чувственный взор устремил всемогущий Зевес,
Вспыхнула кровь властелина, как пламя в пиропе[27],
В действие он обратил свой мужской интерес…
131
Дева с подругами часто гуляла по травам,
Пышно растущим с цветами вдоль глади морской,
Луг поднимался полого к тенистым дубравам,
Где не должно появляться фигуры мужской.
Оберегал властелин от случайного взора
Дочь, не желая, чтоб видели дивный цветок.
Знатные люди стремились в зятья Агенора,
Им отказал он – заносчив богатый Восток!
132
В день знаменательный чудо случилось на поле:
Зевс опустился на землю в обличье быка,
Девы увидели вмиг средь лиан каприфоли[28]
Дивного зверя со шкурой белей молока.
Смело направилась к дальней дубраве царевна,
Только подруг охватил нескрываемый страх —
Встреча с огромным быком, как обычно, плачевна,
Часто об этом вещали цари на пирах.
133
Но с любопытством Европа бежала по лугу —
Нравился зверь необычной своей красотой,
Только о нём она думала, бросив прислугу,
Юную деву манил блеск рогов золотой.
Бык дружелюбно взглянул на прелестницу царства,
Очи его излучали божественный свет,
Не было видно в движениях плавных дикарства —
Это не тот, что калечил в безумстве Парнет!
134
Смело к быку подойдя, дева тронула шкуру,
Он стал нежнее цветка от касанья руки,
Взглядом влюблённым окинул царевны фигуру,
Кровь забурлила, как в ливень бурлят ручейки.
Гладила шерсть белоснежную дева ладонью,
Нежные пальцы тонули в её глубине,
Сильно она поразилась волос благовонью,
