— Это все из-за экономического кризиса.
— Нет. Не только. Дело в том, что происходит внутри страны. Нам нужны перемены. Серьезные перемены. А их нет. Русские устали. Вся надежда на новое поколение. — Спирин с улыбкой посмотрел на Дениса. — Думаешь, Россию поднимут герои? Нет. Простые и честные парни, которые хотят одного: жить, любить и честно трудиться. Такие, как ты.
— Ну, с этим все в порядке. Среди молодежи сейчас все больше патриотов.
Спирин скривился.
— Ерунда. То, что молодые размахивали флагами на митингах в честь присоединения Крыма, ровным счетом ничего не значит. Для вас это просто еще один повод выпить пива и позапускать фейерверки. Вспомни, какие настроения были еще два, три года назад. Все презрительно называли свою страну «Рашкой» и говорили, что отсюда надо валить. А теперь все, видите ли, за одну ночь стали патриотами! Ничего, кроме смеха, это у меня не вызывает. Патриотизм — это каждодневный, упорный и добросовестный труд, а не размахивание флажками на всенародных праздниках под песенки попсовых артистов. Мне страшно представить, сколько пивных бутылок, презервативов и гигиенических прокладок осталось на городских площадях после всех этих патриотических митингов. А сколько девушек залетело! Ух! Детдома этой осенью ждет массовое пополнение.
— Вы уж слишком цинично настроены, — заметил Денис.
— Нисколько. Те же люди, которые свистели и улюлюкали на празднике в честь присоединения Крыма, через год гадили возле памятников ветеранам Великой Отечественной и фотографировались голыми на фоне вечного огня. Нет, до настоящего патриотизма молодому поколению еще далеко. Мысли их все еще те же: как бы выпить, потрахаться и найти местечко потеплее, «где делать ничего не надо».
Денис промолчал. Отвечать было нечего.
Капитан снова выглянул в окно.
— Что-то назревает…
Трое мужчин собрались в полутемном подвале загородного дома. Центр подвала занимал покрытый зеленым сукном бильярдный стол. Мужчины лениво ходили вокруг него, переговариваясь тихими голосами, и время от времени кто-то из них бил кием по шару. В углу стоял мини-бар, бутылки весело поблескивали в приглушенном желтым торшером свете лампы в сто ватт. Ее хватало только на то, чтобы освещать бильярдный стол. Остальная часть подвала терялась в полумраке. Игроки почти не видели лиц друг друга. Зато слышали друг друга отчетливо.
— Что с пацаном? — спросил высокий мужчина с ежиком светлых волос. Его голубые глаза блестели, как холодная сталь. Голос звучал глухо, но внушительно. Скулы были так резко очерчены, что ими, как говорится, можно резать бумагу. Это был Владимир Китаев.
