— Николай Андреич, — сказала Маша, — я вас люблю, как не знаю что. Но понимаю, почему жена от вас ушла. Никогда не говорите с женщинами на такие серьезные темы.
— Никогда. Кстати, я тебя не люблю.
— И вот так всегда! — вздохнула Маша. — Ладно. Притворяйтесь монстром. Я-то знаю, какой вы на самом деле. Вы же не откажетесь отпустить мне Дениса пораньше?
— Ни в коем разе. Это мой мальчик. Я его открыл. А жена ушла от меня потому, что истинная незаурядность отпугивает женщин так же, как их привлекает ложная. Теперь давай, наконец, поговорим о деле.
Капитан отодвинул исписанный листок на край стола, отложил ручку и сложил руки на груди.
— Итак, мы следим за Китаевым, Кириленко и янки. Час назад люди из команды наружного наблюдения под видом сантехников проникли в номер американца и установили там «жучки». Прямо сейчас они пробуют установить номер его мобильного телефона и сеть, к которой он подключен. Возможно, через оператора удастся отслеживать его звонки и СМС. Но, если Кейси действительно тот, кем я его считаю, он может предвидеть наперед все наши шаги. Зачем в нашем городе объявился такой серьезный товарищ — понятия не имею. Может, наши кинодеятели связались с наркоторговлей. А может, и нет. В любом случае, мы все должны быть настроены очень серьезно. Где они прячут похищенного мальчика, мы до сих пор не знаем. Не знаем также, жив он или уже сыграл свою звездную роль. — Спирин грустно усмехнулся. — Все сотрудники отдела должны быть постоянно на связи. Никакой расслабухи. И никакой личной жизни. — Он строго посмотрел на старшего лейтенанта.
Та, вздохнув, обернулась и печально посмотрела на Дениса. Тот попытался выразить взглядом то же самое.
Вилкова вышла, покачивая бедрами. Денис проводил ее взглядом.
— Знаешь, как она ходит по улице? — спросил Спирин. — В форме. Любит щегольнуть. При этом виляет бедрами, как ресторанная певичка.
— Вы меня осуждаете?
— Нет. Напротив. Ты просто следуешь моему совету. Было бы хуже, если бы ты каждый вечер вспоминал Настю и плакал, глядя на счастливые пары. А мне бы пришлось каждое утро вытаскивать тебя из клубов, избитого, обобранного и запачканного блевотиной. Гораздо приятнее смотреть, как ты позволяешь окрутить себя женщине, чьи слабые места мне известны.
Спирин подошел к забранному решеткой окну. Сцепив руки за спиной, посмотрел на окутанную вечерним сумраком улицу.
— Что-то назревает, — тихо и задумчиво сказал он, — что-то ужасное. Ты чувствуешь тревогу? Она пропитывает воздух, как дурной запах. Я говорю даже не об этих преступлениях. О стране в целом. Россия будто спит, но очень тревожно спит.
