– Ничего не чую.
– Я и открыл… не понял ничего… – пробормотал с кровати Федонин. – А потом очнулся почти через час.
– Так, может быть, это не яд? – оживился Донсков. – Какое-нибудь психотропное вещество, парализующее мозг?
– Хрен редьки не слаще, – остерёг его я. – Ты всё же в руки флакон не бери.
– Да там и не видать ничего. На донышке если есть, то несколько капель, – водил он носом возле пузырька.
– Как видишь, хватило Павлу Никифоровичу, а он ведь не брызгался.
– Какой там… – поморщился старый лис. – Я его… только… из-за необычной формы… приметил. Бутылок-то здесь… уйма, а этот флакон… как гриб… среди снега… Мне в глаза и врезался…
– Вот он вам и врезал, – буркнул я с досады.
– Только… один… раз… и нюхнул.
На старого лиса больно было смотреть, но мы с Донсковым, услышав эту фразу, вытаращили глаза друг на друга и едва удержались от смеха. Вот уже действительно: и смех и грех! Трагикомичной выглядела ситуация, в центре которой мучившийся от собственной оплошности страдал совсем застеснявшийся наш идол. Опасность, конечно, прошла, теперь больше всего его убивала оказия, в которой он оказался, и это его: «Нюхнул один раз!..»
– Экспертизу мои проведут? – справившись с неуместным желанием, поспешил спросить Донсков.
– Нет. Слишком велика ценность находки, – покачал я головой. – Югорову отправлю.
– Не этот ли флакончик Аркадий Викентьевич вдове Семиножкина нюхать подносил? Потом та в постели мучилась?
– Всё может быть. Попросим Владимира Константиновича, чтобы помараковал над ним с особым вниманием. Эксперт теперь наша надежда и опора.
– Слушай, а как Федонин сюда попал? Я понимаю, тебя он по телефону вызвал?
– Точно.
– А чего же мои? Не засекли ваш разговор? Почему наша служба ничего мне не доложила?
– Это уж ты у них выясняй, Юрий Михайлович. Я догадываюсь, они не стали тебя беспокоить. Ты же у Лудонина находился. Я сам-то с трудом с тобой связался; секретарша сначала предложила перезвонить, заняты вы чем-то были оба?
– Убеждал его, – отмахнулся Донсков. – Начальству нас не понять.
– В чём?
– Слушай, где же он флакон этот отыскал? – не отвечая, перескочил Донсков с неинтересной темы. – Мы же делали тут обыск.
– Вот так, дорогой начальничек, – хмыкнул я, – верхогляды твои помощники. Учить их надо.
– Моих учить – только портить. Прав Лудонин, пороть их надо.
– Задушевная беседа у вас протекала?
– И не говори.
Мы заглянули в закуток без окон, что-то вроде чуланчика, теперь их некоторые шутники именуют «тёщиной комнатой».
