- На такое дело можно дать! - Ямада-старший хлопнул себя по карману. - Но меня интересует, какова твоя роль в этом?
Кадзуо улыбнулся и уклончиво ответил:
- Я занят другими делами…
Ямада привстал:
- Слушай, Кадзуо, я бы не хотел, чтобы ты рисковал своей головой. С нас достаточно, что мы даём деньги. Понятно?
Кадзуо молча наклонил голову.
В ночь под воскресенье Одзи, казалось, забылся необычным, тревожным сном.
Кое-где из домов сквозь неплотно закрытые ставни пробивались узкие полоски света, и тогда бодрствующие полицейские крадучись приближались к окнам - не услышат ли они каких-либо опасных разговоров.
Вот уже несколько дней, как по городку ползли слухи о готовящейся демонстрации рабочих.
По главной улице с вечера группами прохаживались полицейские и доверенные лица.
Они тщательно осматривали заборы и стены домов - нет ли листовок, надписей, призывов к миру. Наблюдение за этой улицей облегчалось тем, что она была хорошо освещена. Два ряда фонарей, висевших у домов, уходили светящимися гирляндами вдаль, где сливались в одно сплошное жёлтое пятно.
Начальника полиции больше всего беспокоили тёмные улочки и переулки, и он, не доверяя полицейским, оставил среди ночи свою тёплую постель и сам вышел из дома проверить, всё ли в порядке.
Совершая обход неподалёку от дома Хаяси, он заметил при тусклом свете луны чью-то мелькнувшую тень. При его приближении тень застыла на месте, а потом вдруг метнулась к охапке рисовой соломы, стоявшей во дворе Хаяси. Полицейский подкрался к открытой калитке дома и стремглав бросился на солому.
Но тень принадлежала не человеку, а собаке Дзиро - Таме, устроившейся на соломе со своими щенятами.
Ошеломлённая Тама вскочила на ноги и, взвизгнув от неожиданности, тут же крепко вцепилась в ногу полицейского, готовясь защищать не только дом своих хозяев, но и жизнь своих детей.
Выскочившие на вопли пострадавшего трое Хаяси - отец, Дзиро и Хейтаро - с трудом освободили ревностного служаку от цепких зубов разъярённой Тамы.
Выругав ради приличия собаку, Хейтаро отнял у неё большой кусок полицейской штанины и, извинившись, передал её владельцу. Тот махнул рукой и, не спуская глаз с собаки, пятясь назад, вышел со двора.
Выйдя за калитку, он выругался:
- Паршивая собака! Она должна лаять, а не бросаться молча…
Хаяси-отец, погладив Таму, ответит:
- Извините, пожалуйста, но та собака не лает, которая кусает…
Трое Хаяси тихо рассмеялись.
- Никак, отец, он у Тамы со страху кусок шерсти вырвал? - сказал Дзиро.
