Вяземская Голгофа | страница 95



– Боже! Какая вонь! – выдохнула она.

– Надо же, Господа вспомнила, комсомолка. Это паленое мясо, обгорелая человечина так смердит, – отозвался Вовка. – Танкисты не успели выскочить наружу.

Он взобрался на броню, завозился там, звеня железом.

– Зачем мы лезем на эту гору? Почему мы всё ещё живы? Куда ты меня завел? Я не хочу здесь умереть! Я есть хочу!

Слезы согревали её щеки, превращаясь в льдинки на подбородке.

– Ты помрешь не здесь. Неподалеку городишко Вязьма. А гора эта зовется Голгофой. Это я её так назвал. На вершине должна быть церква, при церкве моё кладбище, холупка с «буржуйкой». Там и заночуем…

– Что ты ищешь?

– Оружие, харчи.

– Мародерствуешь?

Вовка грузно опустился на снег рядом с ней.

– Ты богохульствуешь, я – мародерствую. В том справедливость.

Он протянул Ксении руку. Она отшатнулась.

– Бери! Это еда немецких танкистов. По-комсомольски называется сухой паек. Ешь!

Сухой паек был аккуратно запакован в жестяную коробку. Металл упаковки покоробился, покрылся копотью и был ещё чуть теплый. Замерзшими, непослушными пальцами Ксения достала пачку галет и странно мягкую плитку шоколада. Остальное Вовка отобрал. Галеты крошились на снег. Шоколад оказался горше негаданной разлуки, да и Вовка торопил.

– Лезем, лезем на Голгофу. Нам надо туда! Вставай, девка! Почему же так тихо, а? Почему никого нет?

Ксения поднялась, тяжело опираясь на теплый бок танка.

– Не стони, девка! Заночуем на кладбище, а там видно будет.

– Я не стонала! И потом, как я должна к вам обращаться? Звать вас просто Владимиром…

Стон не стон, вопль не вопль. Звук походил на стенание раненого животного. В нём было всё: и боль, и страх, и сознание близости неминуемой гибели. Он сливался с монотонными завываниями вьюги, но на несколько тонов выше и звучал непрерывно, на одной ноте.

– Что это? – Ксения подскочила. Усталости как не бывало. – Это волк? Он совсем рядом! Где-то спереди танка, там, где пушка. Владимир, Володя! Вы слышите меня?

– Моя фамилия Никто. Так меня и окликай, – был ответ.

Голос Вовки звучал глухо. Теперь он зачем-то залез под танк и возился там. Стоны сделались громче. Кто-то, но не человек по фамилии Никто, то внятно звал маму, то грязно матерился. Ксения опустилась на колени, поползла на звук. Над ней возвышалась неестественно теплая громада танка. Какое чудовище вгрызалось в это железо, срывая цепи гусениц с ободов? Какая тварь буравила броню, обжигала огнем, долбила, корежила, кромсала, рвала? Какой же силы огонь нужно раздуть, чтобы так опалить железного монстра? Ксения ползла по вздыбленной мерзлой земле, вековой пашне. Наверное, это она воспротивилась нашествию вражеского железа? Это она поднялась подобно океанским волнам, одержимая желанием не пропустить, сожрать, схоронить врага на склонах горы Голгофы неподалеку от городишки Вязьма. Ксения слышала слабый голос. Кто-то разговаривал с Вовкой.