доступ к ее величеству, а тем, добился и к государю, подал планы неудобные… Барон Васильев не был с ним согласен и, по моему несчастью, навязал мне этого человека. Я возразил на многие его проекты и видел, что государь имеет довольно чистое понятие о вещах, до финансов касающихся, кроме предубеждений некоторых. Нам с Бутом дано было прение пред императором и императрицей. Кажется, что я удержу от всяких мер несообразных, но ее величество не довольна, что я не понимаю польз, г. Вутом предложенных. Вообще она меня, хотя очень хорошо трактует, не не столько имеет прежней intimite. Я всему сему очень рад, лишь бы она употребила свою инфлюенцию на испрошение мне свободы»
[179]. «Я слышу, — писал он же в конце января 1798 г., — что Куракин хочет банковое учреждение поправлять, я не знаю как. Вут сделался настоящим учителем в истории финансов, и с ним борется один только человек честный и твердый, барон Васильев. Я думаю, что этот Вут нас далеко заведет, и сам в накладе не останется»
[180]. Что касается князя Александра Куракина, то вот как отзывается о нем близко знавший его по делам Гейкинг, преданность которого к Нелидовой не подлежит сомнению. «Он страдал, — говорит он, — положительным отсутствием способностей и трудолюбия. Человек тщеславный, занятый своим туалетом и своими бриллиантами, он интересовался лишь женщинами, музыкой да дурачествами. Будучи холодным эгоистом, он никому не приносил ни вреда, ни пользы. Впрочем, он хорошо объяснялся по-русски, по-немецки и по-французски, обладал представительною наружностью и хорошими манерами, но лицо его не имело никакого выражения и смех был дурацкий»
[181]. Император был недоволен им еще летом 1797 года: Куракин уже думал тогда о своей отставке, но заступничество Нелидовой помогло ему еще удержать за собою свое место
[182].
Мы знаем уже, что главными и ближайшими к Павлу Петровичу лицами, враждебными Марии Феодоровне и Нелидовой, были Кутайсов и Растопчин. Но оба они были новичками в делах государственных; для двора и общества это были еще parvenus, выскочки, в особенности первый из них, Кутайсов. Ничтожные пока сами по себе, и Кутайсов, и Растопчин почувствовали под собою твердую почву, когда во враждебном императрице смысле стал проявлять свою «инфлюенцию» такой авторитетный и испытанный государственный ум, как Безбородко. Подробности сношений его с Кутайсовым остаются пока неизвестными. Тем важнее для нас свидетельство Гельбига о перемене отношений Безбородко к Марии Феодоровне и Нелидовой и о сближении его с Кутайсовым. «Хитрый Безбородко, — говорит он, — сумевший скоро раскусить избранника, снизошел с своей высоты и присоединился к Кутайсову, чтобы при помощи его подняться еще выше. Союз этих двух лиц породил неограниченную власть, которую они и практиковали. Безбородко руководил Кутайсовым, а Кутайсов направлял императора по воле своего друга. Девицу Нелидову необходимо было удалить. Благодаря своим достоинствам, она стала подругой императрицы. В императорской семье не было согласия, чего они и не желали, так как оно могло быть опасно их влиянию. Поэтому-то им было необходимо разрушить дружбу, грозившую им опасностью»
