— Чуть днище не вырвало! Еще бы полчаса — и не было б у тебя брата, — отрапортовал Иван.
— Ничего с тобой не случится — до самой смерти.
— Это точно… Ну, рассказывай, что там с Шелей?
— Его застрелили. И, скорее всего, из собственного оружия. Результаты экспертизы будут только в понедельник, но в обойме табельного «макара» не хватает одной пули…
— Как это случилось?
— Я договорился о встрече с ценным свидетелем. А его убрали…
— Еще один труп? Не слабо…
— Неподалеку от места преступления мы засекли подозрительного парня. Андрей бросился за ним вдогонку. Спустя четверть часа я нашел его в вентиляционной яме.
— Свидетелей, понятное дело, нет?
— Нет. К Анюте никто не заходил?
— Только заведующий. Шапиро. Ты с этим жидком поосторожнее…
— Разве он еврей?
— А то ты не знал?
— Степан Иванович?
— Они по части маскировки — большущие мастера. Чуть что, Лейбы сразу становятся Леонидами, Мойши — Михаилами.
— Где ты всего этого набрался, брат?
— С одной еврейкой два года жил, после того как с женой развелся. Жуть какая страстная баба!
— Где она сейчас?
— Кто, Циля? Выехала в Израиль. На ПМЖ. Меня, кстати, с собой звала…
— То есть, вы расстались друзьями?
— Типа того…
— У тебя есть ее телефон?
— Конечно.
— А емэйл?
— Есть. Связывались мы как-то. По скайпу.
— Диктуй.
— Блокнот дома остался.
— А… черт…
— Чего ты так суетишься?
— Консультация нужна. Вот, смотри, какая вещь осталась на месте преступления, — Василий бережно раскрыл пакетик с серебряной цепочкой.
— Сто пудов — иврит! — компетентно заверил Иван, лишь бегло взглянув на медальон. — Я некоторые «иероглифы» знаю. На букву, что изображена на аверсе, начинается слово «шолом». Мир вам, по-нашему. А на реверсе… Чьи-то инициалы…
— А может, это первые буквы имени и фамилии?
— Шут их знает. Я в этой казуистике не много смыслю.
* * *
Решить первую поставленную перед собой задачу оказалось гораздо сложнее, чем предполагал Егоршин. Обратиться за помощью к технарям — нельзя, те сразу донесут начальству, сделать запрос в Ростелеком — тоже: его никто не завизирует, ни Ракитский, ни тем более Левитин. А без их подписи на «петицию» простого опера никто не отреагирует. Да и чревато предпринимать какие-либо официальные шаги: о них сразу станет известно всем, кому надо и не надо…
И тут Василий вдруг вспомнил об одной даме, некогда набивавшейся к нему в сожительницы. Звали ее Алиной, а работала она старшей смены в секретном подразделении ФСБ, фильтрующем всю телефонную корреспонденцию.
