Шаламов успокоился, скомандовал ввести беднягу. Тот сразу от дверей к столу, к нему бросился.
— За что Мартынова увели?
— Спокойствие! Садитесь!
— Не сяду, пока не скажете! За что его арестовали?
— Вы мне нервы тут не демонстрируйте! Я повторяю, присядьте. Иначе встречу нашу и разговор этот я в другое место перенесу.
— Сажайте! Меня арестуйте! Я больше в той драке виноват! Я ее начал! И первым ударил! За что его?
— Сядьте! — заорал Шаламов, не помня себя.
Туманский медленно опустился на стул.
— Истерику мне будете закатывать! Постыдитесь. Доктор «скорой помощи». Кто убил Светлану?
Человек на стуле не дернулся, не вздрогнул, не пошевелился. Он даже голову не поднял. Только как бы прилип к стулу, вжался в него, как от удара, плечи сжал и согнулся весь.
— Молчать будем?
Туманский пошевелился. Шаламов увидел его глаза, вонзившиеся в него:
— Что вы сказали?..
И он сполз со стула, смялся, как тряпичная кукла, распластался, размазался на полу.
— Воды! — хотел крикнуть Шаламов, не получилось, он нагнулся над лежащим, повернул его мертвенно-бледное лицо к себе, глаза попытался открыть, за шею ухватиться — где эта пульсирующая, выдающая всегда жизнь, ниточка? Не находил.
— Ко мне! — бросился он к двери. — Помогите!
…Пришел в себя Туманский минут через пять. Вокруг него собрался весь персонал вытрезвителя: медсестра, доктор в белом халате и шапочке, кто-то звонил в «скорую», но все никак не удавалось связаться: телефон параллельный, а там все время говорили, пока послали сказать, пока то да это… Доктор поднял глаза на Шаламова:
— Обморок у вашего пациента. Ничего страшного. Шок. Нервный…
— Доктор, я его спросил… — Шаламов развел руками. — Мужичище-то вон какой! Илья Муромец. Боксер, рассказывали. Сам врач. А он прямо, как пацан…
— Бывает. Сюда привозят, сами понимаете, каких. Тут известное дело, как принимают… Душ на голову, а внутри пожар. А он ночь не спал. И вы с вопросами. Сами понимаете. Но ничего. Никакой «скорой» не надо, нет необходимости. Ему бы еще водички. И потом. Побольше жидкости.
— Водички?
— Знаете ли… Кровь. А водичка, она разжижает. Укольчик я ему сделал, но тоже не очень. Если сам попросит.
— Доктор, но мне работать с ним? — Шаламов потоптался, посмотрел на стол, на протокол начатый.
— И это можно. Только после. Надо подождать, чтобы успокоился.
— А сейчас?
— А сейчас. Что же. Вы из областной прокуратуры? Я вас как-то видел.
Шаламов хмуро хмыкнул, промолчал.
— Можно и сейчас. Что с ним будет? Обморок. Мы-то здесь. Работайте.
