— Без намёков, — повёл бровями Жмотов. — Порода не позволяет шпионить.
— Ну, ну, — отошёл всё же подальше к окну Квасницкий. — Шекспир предупреждал: женщине доверять — утром можно не проснуться.
— С кем ни попадя спать не следует, — буркнул Жмотов и ещё рюмочку хлебнул.
— Значит, так?
Жмотов только на стол склонился и голову рукой подпёр, как послушный школьник:
— Толкуй, а то в сон вгонишь.
— Тогда… с чего бы начать?
— С начала, — сомкнул веки Жмотов, но так натурально, что, испугавшись, Квасницкий перестал дурачиться и отчаянно пальнул:
— Есть шанс вляпаться в дерьмо!
— О! Как это не по-вашему, Игорёк, как не аристократично…
— В паскудную историю мы уже вляпались, мой дружок, теперь нам грозит новое счастье.
Жмотов лишь ресницами дрогнул, тычась носом в ладошку.
«Ему сейчас, конечно, на всё накласть, а через десять — пятнадцать минут он совсем никакой будет, — с тоской подумалось Квасницкому, но другая мысль подтачивала: — А может, так оно и лучше? Он всё успеет услышать, многое запомнит, главное поймёт, и это останется в его памяти навсегда. О прочем пусть сам кумекает. Если трезвым был, вспомнил бы о таких химерах, как совесть, о других высоких материях. А так — и мне, и ему легче…» Сия перспектива вписывалась в его расчёт. И он ударил в лоб:
— Дело контриков, которое тебе и Минину поручили, гнилое.
Жмотов приоткрыл один глаз, впился им в говорящего.
— На нём, скорее всего, Подымайко и погорел.
У Жмотова вспыхнуло интересом второе око.
— Это версия…
Жмотов обмяк, хмыкнув.
— Но версия рабочая! Она процентов на девяносто пять потянет. А этот урод! — Квасницкий хлопнул ладошкой по столу так, что фарфоровые чашечки в итальянском шкапчике Веры Павловны жалобно задребезжали. — Наш бестолковый баран мне это дело навязывал! Представляешь?
— Игорёчек, — откинулся на спинку стула Жмотов, млея и улыбаясь. — Но так сразу о родственнике!.. Даже мне… Зачем же?
Он изобразил осуждение и закачал головой:
— Ох, ох, ох! Разве можно так о начальстве и тем более за глаза…
— Замолчи! Тебе б только посмеяться! А он меня в это дерьмо хотел упечь.
— Ну что ты? Ты ж сказал, что нам со Степанычем там копаться? Значит, ты с ним обо всём договорился. А? По-родственному? А мы уж со Степанычем в этом дерьме как-нибудь… по уши, — осклабился Жмотов и потянулся к графинчику.
— Хватит! — отставил водку в сторону Квасницкий. — Думай своей бестолковкой, пока что-то соображаешь, а то обижаться будешь, что не всё объяснил.
