— Господин премьер-министр, — кричит он, — пройдись по городам и поселениям. Загляни даже в социалистические кибуцы. Всюду любят тебя. Не оставляй нас. Тебя чтит весь Израиль. Ты его надежда.
Ицхака Шамира душат слезы. В его прерывающемся голосе чувствуется подлинное отчаяние.
— Господин премьер-министр, — говорит он, — здесь собрались люди, готовые жизнь отдать за тебя. Они шли за тобой в огонь и в воду. Это с ними ты прошел долгий, славный и трудный путь. Окажись от своего намерения ради них…
Но Бегин непреклонен. Эпоха, продолжавшаяся сорок лет, кончилась.
* * *
Сорок лет Бегин был доминирующей личностью — сначала в подполье, потом в своей партии, в государстве, в кнессете, в правительстве. Он обладал непререкаемым авторитетом. В своем движении он был первым и единственным. Бен-Гуриону и не снилось такое преклонение в Рабочей партии, каким Бегин пользовался в Херуте. Ни Бен-Гурион, ни Бегин не позаботились о наследниках. Но если у Бен-Гуриона были соратники, то Бегин был обречен на одинокое стояние. И от крупности. И потому, что индивидуальные качества вождя сказывались на окружении.
Лишь последователи были у него. На некоторых из них Бегин задерживал задумчивый взгляд. Выделял их, относился к ним с благожелательной и тиранической снисходительностью. Так скульптор взирает на мраморную глыбу, скрывающую прекрасную статую, которую еще предстоит извлечь. Но вот этого-то и не удавалось. И тогда Бегин безжалостно разбивал мрамор и выбрасывал обломки.
Такая судьба постигала каждого потенциального лидера, могущего со временем заменить бессменного капитана. Ари Жаботинский, Эзер Вейцман, Шмуэль Тамир — этот список можно и продолжить.
Уходя Бегин знал, что его наследником станет или Давид Леви, или Ицхак Шамир. Он все же дал понять, что предпочитает Шамира. Но это был выбор между Сциллой и Харибдой.
* * *
6 июня 1977 года. Резиденция президента. «Я поручаю формирование правительства члену кнессета Менахему Бегину», — объявил президент государства Эфраим Кацир. Бегин поблагодарил президента и, галантно склонившись, поцеловал руку г-же Кацир.
О его джентльменстве рассказывали легенды. Даже в несусветную жару он являлся в кнессет в элегантном костюме и в галстуке.
В день, когда кнессет распускался на летние каникулы и избранники нации с жеребячьим топотом спешили к своим машинам, лишь Бегин не торопился. Он шел поблагодарить персонал буфета за услуги, которыми пользовался в течение парламентской сессии. Одна из официанток вспоминает: «Когда он наклонялся, чтобы поцеловать мне руку, я чувствовала себя королевой».
