Младшая мисс Эсмондхэйл с великим почитанием относилась ко всей семьи Файнел, даже к своему кузену, которым пренебрегла ее сестра, да и вообще, одно упоминание о нем вызывало у Пенелопы приступ безудержного смеха. Да, он несколько неуклюж, зато родовитый наследник огромного состояния, роскошного дома в фешенебельном районе столицы, да еще и холост ко всему прочему. С этого следовало, что все недостатки его внешности, манер и характера искупались положением в обществе, которое он займет после смерти отца.
По приезду, тетка очень удивилась столь поспешному визиту, который нанесла ей сестра с племянницей. Она ожидала их лишь в середине января. Но, несмотря на такие неудобства, Эмма казалась безгранично довольной, что заполучила такое общество.
– Что-то случилось? – спросила она, как бы между прочим, когда принесли чай.
– Изгнанная мною дочь вернулась домой, мистер Эсмондхэйл потребовал от меня такой жертвы.
Эмма поставила чашечку на блюдце и спокойно ответила:
– Диана, твой случай не самый худший – вернулась домой твоя родная дочь, которая вынуждена будет подчиняться тебе, а мне придется терпеть проделки миссис Майерсон.
– Она…? Приедет?
– Да, погостить у отца две недели.
– Эмма, бедняжка, как тебе не повезло.
Мой читатель, если ты не догадался о ком идет речь, я напомню – о зловредной мисс Файнел, которая теперь именовалась миссис Майерсон. Она должна была появиться через три дня и погостить в отчем доме две недели. Сэр Магнус накануне получил от нее внушительных размеров письмо, около часу изучал его содержание, закрывшись в кабинете, а жене сообщил кратко о приезде.
Сегодня за обеденным столом, Джулия и Диана встретились с этим достопочтенным господином. Мисс Эсмондхэйл в его присутствии испытывала легкое замешательство, старалась казаться еще более лучшей, чем была на самом деле. Боялась его изучающего взгляда, бледнела всякий раз, как он останавливал свой острый взор, излучаемый из-под бровей, сверлящий ее до самых костей. Говорил мало, почти все слова составляли приказы для прислуги или рекомендации жене, в этом доме он был король и император, никто из родных не осмеливался ему возражать.
Наконец подали десерт, обеды и ужины в этом доме длились очень долго, пока хозяин не закончит, никто не осмелится встать из-за стола и удалиться. А ел он, как многие пожилые люди, с черепашьей скоростью – долго рассматривал преподнесенное ему блюдо; подносил ложку с супом, принюхивался, рассматривал, изучал вкус во рту. Джулия, как завороженная, украдкой наблюдала за его движениями; леди Файнел и Диана вообще подолгу не притрагивались к еде, имели возможность перемолвиться парой словечек, расхвалить повара или поделиться дельными замечаниями и советами. Казалось только Мориссон (кузен Джулии) получал удовольствие таких затянувшихся трапез, за это время он поглощал огромное количество еды, до той степени, что его живот выпирал из-под жакета, ни один тугой корсет не в силах был скрыть этот изъян.
