Секунда, вторая – и кастрюля летит с плиты на пол. Девушка, обхватив голову, убегает в соседнюю комнату.
Стоп! А вот здесь, господа хорошие, вы прокололись. Кастрюлю-то мама не скинула на пол, а опрокинула на меня. Что это? Проверка на вшивость? Хорошо, давайте поиграем.
– «Мама», я зажег конфорку. Не плачь.
Подхожу к девушке, осторожно касаюсь ее плеча.
– Зажег? (Не оглядываясь.)
– Да.
– Зачем?
– Мы же хотели суп разогреть.
– Суп. Какой ты упрямый, Димка. Суп! Ставь макароны. Отец скоро придет.
Отец? Начинается. А кого мы тогда в 2000 году похоронили? Пушкина?
Шаги в коридоре. Открылась дверь. В комнату (она же кухня) вошел коренастый молодой человек лет тридцати.
– Это что за кораблекрушение? – спросил он, указав деревянным пистолетиком в сторону кастрюли. – Держи, сын, – парень протягивает мне пистолет.
– Не обращай внимания. Я сейчас все уберу. Это мы с Димой учимся газ за-жигать, – девушка подошла к парню и поцеловала его в щеку.
Браво, ребята! Вот молодцы. Какая идиллия. И пистолетик точь-в-точь как мой.
– Дима, помоги отцу.
А что делать-то? Сапоги, что ли, помочь снять… Черт знает. Он, что, инвалид?
– Да ладно. Я сам, – парень, опершись о стену, стал снимать сапоги.
Давно я не видел таких сапог. Разве что в детстве. У деда, помню, были такие. Настоящие. Кирзовые.
– Что с тобой, Дима? Ты не заболел? – девушка подошла ко мне и приложила ладонь ко лбу.
– Ну как? – спросил парень.
– Все хорошо, – ответила девушка.
– Симулянт ты, Димка, – сказал парень и подошел к умывальнику.
Что происходит? Дальше тупить нельзя. Раскусят. Или еще хуже – сдадут в психушку. Подыграю, а там разберемся, что к чему.
– Не знаю, «пап». В школу идти не хочу, – с трудом выдавил я из себя.
– Так каникулы же, – улыбаясь, сказал он.
Твою мать! Осторожней, Скворцов! «Не тряси, а то процесс проиграем». Тайм-аут. Нужен тайм-аут.
– Кончатся скоро.
– Ничего. Учишься ты хорошо. А учеба в радость. Ты же хочешь стать человеком?
– Хочу, – растерянно пробормотал я.
– Тогда учись, – сказал «отец» и присел за стол к окну.
Девушка, я так понимаю, моя «мама», сняла с плиты сковороду с макаронами и поставила на стол. Пообедали. Молча. Мы всегда обедали молча. Отец не любил, когда ему за обедом мешали читать «Советский спорт».
Шаги в коридоре. Стук в дверь.
– Открыто, – «отец» отложил газету в сторону.
В комнату вошел худенький паренек лет десяти.
– Дядя Костя, можно мы с Димкой погуляем?
– Ты, Петька, поздоровайся сначала, – ответил Костя и снова взял в руки газету.
