– О чем мечтаешь ты, Аснат?
– Ни о чем! – ответила та недовольным тоном. – Наоборот, это ты мечтаешь только о приезде Адона и забыл о моем присутствии; я только не хотела тебя тревожить!
Гор невольно рассмеялся. Взяв за руку свою спутницу, он усадил ее на каменную скамью, спрятанную в тени смоковницы и кустов цветущей акации, и сказал, улыбаясь:
– Правда, я рассеян, прости меня! Но не приезд Адона меня тревожит, а твой отъезд и мысль, что я так долго не увижу голубенькие глазки, которые мне заменяют небо.
Аснат вспыхнула и в смущении потупилась: затем, кокетливо взглянув на него, лукаво промолвила:
– А кто ж тебе мешает приехать к нам любоваться небом? Ты знаешь, что оно к тебе благосклонно. – Гор схватил ее руки и прижал к своим губам.
– Позволишь ли мне, Аснат, истолковать твои слова так, как мне подсказывает сердце? Скажи: могу ли я открыто любить тебя, могу ли просить у твоих родителей тебя в супруги? Но раньше я хочу из твоих собственных уст услышать, что ты меня любишь!
– Ну, а ты как думаешь? – дразня, спросила его Аснат. – Мы с тобой старые друзья, и ты обещал ждать, пока я вырасту, чтобы на мне жениться.
– Так, значит, ты согласна вознаградить меня за верность? – сказал Гор, привлекая ее в свои объятья. – Но предупреждаю, маленькая злючка, что я вовсе не хочу старой дружбы, а требую новой любви, – любви такой же пылкой, как и моя! – Раскрасневшаяся и счастливая Аснат ответила на его поцелуй; тут же порешили они, что немедленно по отъезде Ракапу они объявят Потифэре и Майе о своей взаимной любви и испросят их благословения.
То был счастливый вечер в доме Верховного жреца; с радостью приняли оба они предложение доброго и честного Гора, которого хорошо знали и с полным доверием вручали ему счастье любимой дочери. Армаис просто не помнил себя от радости, что сделается братом своего друга. Было решено, что свадьба отпразднуется, как только уедет Адон и уляжется вся суматоха, поднятая его приездом; а пока Гор получил разрешение посещать свою невесту так часто, как только позволит ему служба.
Настал, наконец, давно ожидаемый день въезда Адона. Погода стояла великолепная; весь город принял праздничный вид; все население, понятно, было на ногах и масса любопытных покрывала не только улицы и крыши домов, но толпы стояли даже на дороге, по которой должен был въезжать Иосэф. Наконец, показались отряды стрелков с цветущими ветвями в руках; за ними, предшествуемая скороходами и окруженная веероносцами, двигалась колесница Адона. Со всех сторон неслись приветствия и крики радости; народ пал ниц. За колесницей Адона следовали колесницы его свиты, советников, писцов и прочих служащих; затем – новые отряды солдат, и, наконец, длинная вереница ослов, нагруженных вещами, заключала шествие.
