Минуту спустя, со свитком папируса в руке, на террасу вошел старый воин. Выражение едва сдерживаемого, кипевшего внутри гнева удивило всех присутствовавших.
– Что с тобой, Ракапу? Случилось что-нибудь? Ты, может быть, желаешь поговорить со мной наедине? – спросил Потифэра, с беспокойством смотря на красное лицо коменданта Гелиополя.
– Со мной что? Тифон пусть свернет мне шею, лучше чем отведать ту особую честь, преподносимую нам фараоном, в которой и тебе частица приготовлена, – хриплым от волнения голосом ответил Ракапу, падая на сиденье близ Майи, которую он приветствовал рукой.
– Ясно, что известия твои неприятны; но, во всяком случае, выпей, вино освежит тебя, а затем сообщи, что так испортило тебе настроение духа, – с улыбкой сказал Верховный жрец, повернувшись к столу, чтобы взять чашу. Но Аснат предупредила его и, выпорхнув, как бабочка, преподнесла чашу из рук отца Ракапу, лукавой улыбкой вымаливая у него позволение – послушать ужасное известие, если это не государственная тайна.
Хмурое лицо старого служаки прояснилось при виде общей любимицы; он дружески потрепал ее по щеке и, осушив кубок, объявил, что привезенное им известие – не секрет.
– Смотри-ка, Гор, этот бесенок Аснат собирается вскружить голову Ракапу, – прошептал Армаис, смеясь, на ухо своему другу, покуда комендант развертывал папирус и читал указ Апопи, предписывавший оказывать Иосэфу во время его пребывания в Гелиополе, царские почести. Негодование отразилось на лицах присутствующих; Потифэра вспыхнул.
– Что? Ну, разве эта выдумка не выходит за пределы возможного и позволительного? – спросил Ракапу, стукнув кулаком по столу, так что зазвенела вся посуда.
– Это еще не все! К указу приложены таблички с приказанием устроить народное празднество и целый ряд пиров в честь Адона, который прибудет на той неделе. А так как приезд его совпадает с праздником Тафнут, то предписывается: место Апопи в священной процессии оставить этому… – Ракапу энергично сплюнул. – Ну, ты, конечно, получишь свои инструкции! А я все-таки повторяю, что фараон превышает меру нашего долготерпения, требуя, чтобы первейшие лица во всем Египте оказывали царские почести этому нечистому животному…
– Который был рабом в доме моего зятя Потифара, – вставил Потифэра дрожащими губами.
– Ха, ха, ха! – засмеялся Ракапу. – Любимец, достойный своего покровителя! Только нечистый «Шасу» и мог возвести в Адоны это скверное животное. Ну, да от этого не легче; придется эту скотину поместить во дворец и вместо палок встречать с почестями! Тяжелее всего, что нельзя ему выпалить в рожу все то презрение и ненависть, которые он нам внушает…
