Иосэф оживился; горевшие огнем глаза и бледное лицо, дышавшее отвагой и энергией, наэлектризовали самого Апопи. Обширный план, развернутый перед ним этим вчерашним рабом, – план, доказывавший природный политический гений – указывал, что судьба посылает ему неоценимое орудие для борьбы, – человека, на смелость и верность взгляда которого он мог вполне положиться, человека с железной волей, способного уничтожить грозный призрак революции, утвердить спокойствие в государстве и обеспечить ему мирное царствование.
– Ты именно человек, какого мне и надо; и я облеку тебя необходимой властью, чтобы ты до конца мог выполнить твой план, которому я от души сочувствую, – сказал Апопи, положив руку на плечо своего нового фаворита. – Помни, что после фараона ты – первый в Египте; что только от меня ты будешь получать приказания, и что во всякое время дня и ночи ты будешь иметь ко мне доступ.
Взволнованный Иосэф пал ниц; Апопи поднял его, милостиво протянул для поцелуя руку и благосклонно отпустил его.
На следующий день, уже с зарей, густые массы любопытных заполнили все улицы, по которым должна была проходить процессия. По приказу фараона Мемфис разукрасился для встречи нового Адона; повсюду развевались разноцветные ленты; дверь каждого дома, каждая мачта были увиты гирляндами.
Перед дворцом Адона, привлеченная великолепием убранства и приготовлениями к встрече, стояла несметная толпа. Во дворце кипела лихорадочная деятельность; к встрече нового господина рабы под начальством надсмотрщиков выстраивались в строгом порядке по улице и двору; отряд солдат – телохранителей Адона – расставлял посты у входов. В самом дворце в ожидании приказаний Адона касательно завтрашнего приема собралась уже целая армия писцов. Толпа с любопытством разглядывала, судила, рядила и волновалась, сгорая от нетерпения скорее увидеть того, кто вчера еще был рабом, а сегодня стал первым советником фараона.
Наконец, звуки труб и крики «Абрек, Абрек» скороходов, длинными золочеными палками раздвигавших народ, возвестили приближение шествия. Народ упал на колени с радостными криками; взоры всех приковала к себе золотая, богато украшенная колесница, в которой гордо и бесстрастно стоял Адон. Лицо Иосэфа исполнено было гордого удовлетворения, взгляд равнодушно скользил по приветствовавшей его толпе, и трудно было узнать в этом красивом молодом человеке, одетом в тончайшую, плоеную и вышитую золотом тунику с клафтом на голове и золотым посохом в руке, – знак его власти, – бедного тюремного раба, который, подвязав холщовый передник, бегал по камерам, нагруженный амфорами и хлебом, разнося заключенным дневной рацион.
