VII
Согласно приказанию Апопи, один из придворных провел Иосэфа в отведенную для него роскошную палату, почтительно осведомившись об обеде, от которого Иосэф отказался, спросив питья, ибо пережитое волнение высушило ему горло. Тот же придворный доложил, что после заката солнца фараон потребует его к себе. Распорядившись приготовить себе одеяние, более соответствующее его положению, Иосэф приказал доложить, когда настанет время одеваться для аудиенции.
Оставшись один, он бросился на ложе и попытался привести в порядок свои мысли. Все пережитое им в течение дня потрясло и опьянило его. Чувство полного удовлетворения, радость видеть исполнившимся чудное предсказание Шебны сперва исключительно овладели его душой; но мысль о предстоящем свидании с фараоном вскоре заслонила собой волновавшие его чувства. Он понимал, что от этого первого свидания, первого впечатления, которое он произведет на своего повелителя, – человека болезненного, капризного и раздражительного, – зависит вся его судьба.
Чтобы удержаться на недосягаемой высоте, которой достиг, – Иосэф должен доказать Апопи, что далеко не простого волхва облек он своим доверием, а что в его лице судьба посылает фараону действительно просвещенного, энергичного и искусного советника, способного прибрать к рукам строптивую касту, вечно грозившую Апопи опасностью.
И в самом деле, Иосэф был гораздо более в курсе политических дел и интриг, чем можно было подозревать. Недаром в продолжение стольких лет все государственные преступники, все заговорщики проходили через его руки; какие откровенные речи, сколько предположений достигало ушей скромного раба-надзирателя, которого никто не остерегался! А тот все замечал, во все вникал и своим тонким, наблюдательным умом составил себе, с одной стороны, весьма близкую к истине картину общего положения дел, а с другой – план мероприятий, необходимых для подавления всякой новой попытки освободительного восстания в Египте. Чтобы сразу завоевать себе доверие фараона, заставить понять, что Адон на высоте своего положения, Иосэф должен был изложить ему все это. В лихорадочном волнении он встал и зашагал взад и вперед по комнате, стараясь угадать, с какой целью призывает его фараон и что он скажет ему.
Апопи сидел, задумавшись, один в своей рабочей палате, облокотившись на стол, заваленный табличками и свитками папирусов. Свет многих ламп с благовонными маслами и факелов в бронзовых подсвечниках ярко освещал бледное лицо и ввалившиеся глаза царя, который, видимо, был болен и утомлен. Когда вошел Иосэф, Апопи испытующим взглядом окинул этого неизвестного ему человека, выдвинутого им из толпы на пост первого советника, и долго смотрел на него. А Иосэф, приветствовав по этикету фараона и облобызав землю, встал по знаку Апопи и остался стоять, уверенно смотря ему в глаза и почтительно ожидая, чтобы тот первый заговорил с ним. Он достиг теперь 30 лет, и его редкая красота достигла своего расцвета; высокая, стройная фигура без ущерба для грации и ловкости вполне возмужала; правильные черты лица были закончены и дышали твердой волей; в больших карих, с зеленоватым оттенком глазах горел огонь высокого ума; богатый костюм, который он свободно носил, как человек, от роду не знавший иного, еще более выгодно оттенял его красоту. Потухший взгляд Апопи заметно оживал, по мере того как он рассматривал Иосэфа.
