Шебна молча последовал за ним. Через длинную галерею, внутренний двор и затем коридор со сводами Иосэф привел своего гостя в комнату, стены которой были покрыты полками со свитками папирусов и табличками. Кровать, стол, окруженный стульями, и шкаф составляли все убранство этой каморки, освещенной спускавшейся с потолка масляной лампой. Усадив Шебну, Адон вынул из шкафа чашу, небольшую корзину с печеньем и амфору с вином, которые и поставил на стол.
– Вино превосходное и сулит мне глубокий, здоровый сон! – сказал с улыбкой старец, отведав вина.
– Пей, ешь и отдыхай, и да благословят боги сон твой! Завтра мы свидимся, – сказал Иосэф, прощаясь.
– Благодарю тебя за гостеприимство, я не забуду его, – сказал ему вслед Шебна.
Час спустя Иосэф вернулся – наружную дверь он запер, выходя. Все было тихо; и на ложе, в глубоком сне покоился Шебна. Развязав принесенный с собою пучок веревок, он крепко, но осторожно связал спящего по рукам и по ногам; затем зажег факел и, подойдя к стене, нажал пружину. Часть полок раздвинулась и открыла вход в соседнюю комнату, откуда витая лестница вела в просторное подземелье, по стенам которого стояли сундуки с папирусами и драгоценностями; то был потайной архив и временная сокровищница сурового канцлера Апопи. Надев факел на крюк, Адон взбежал на верх, взял на руки Шебну и спустился с ним в подземелье.
– Пусть пока побудет здесь; отсюда он вредить мне не может. Посмотрим, выведет ли тебя отсюда твоя наука? – пробормотал он, опуская спящего Шебну на землю. – Он сделал честь моему вину, – прибавил Иосэф не без иронии. В этот момент, тяжело вздохнув, Шебна открыл глаза и окинул взором вокруг.
– Ты сажаешь меня в подземелье, как преступника, чтобы помешать мне вредить тебе? Слепой, неблагодарный человек! Этим ты доказываешь только, что ты и есть та самая змея, о которой мне говорили люди в белых одеждах. – Голос мага звучал строго; глаза его, казалось, метали молнии.
Иосэф стоял пораженный; в безмолвном удивлении он наблюдал, как старец сел, поднял к небу связанные руки и запел едва понятный священный гимн. Прерывая свое пение заклинаниями, Шебна взывал к четырем стихиям и верховным божествам Халдеи: Ану – царю вселенной, небесных и земных духов, Эа – властителю океана, управляющему судьбами людей, Самасу – верховному судье, и Адар-Самдану – истребителю зла.
По мере того как голос Шебны звучал все громче и громче, по подземелью словно пронесся свист бури, земля задрожала, как от землетрясения, а вокруг заклинателя поднимались облака, окутывая его красноватым туманом. Вдруг молния прорезала воздух и осветила погреб, раскат грома потряс стены и перед испуганным Иосэфом предстал некогда уже являвшийся ему сфинкс. Выражение лица загадочного существа было строго и грозно; светлые глаза его смотрели мрачно; вздутые, покрытые ранами груди источали кровь, голос его звучал подобно отдаленным раскатам грома:
