– Аснат! – прошептал Иосэф, беря руку своей жены и целуя ее; но тотчас же отпрянул в ужасе. Что означает ледяной холод руки и уст, которых он коснулся? – Аснат, что с тобой? – тревожно спросил он, стараясь поднять ее. Видя, что она снова безжизненно упала на подушки, он побежал за лампой; но когда, уже при свете ее, он рассмотрел смертельно бледное лицо Аснат, посиневшие руки и стеклянные, широко раскрытые глаза, – глухой стон вырвался у него; на мгновение отчаяние и ярость почти лишили его рассудка. Как ни тряс он Аснат, стараясь привести ее в чувство, ничто не помогало; она была как мертвая.
Вдруг он вспомнил о волшебном камне; если что-нибудь могло еще спасти Аснат, то только это чудодейственное противоядие. Как безумный, бросился он в свою рабочую комнату, принес оттуда чашу, в которую велел вправить камень, наполнил ее водой и вернулся в спальню. Присутствие духа возвратилось к нему. Если ему удастся спасти жену, самое лучшее будет – умолчать об этом происшествии, и потому он не позвал никого к себе на помощь. Покуда он искал полотенце и нож, чтобы разжать зубы Аснат, вода в чаше приняла голубоватый фосфорический оттенок, всегда придаваемый ей волшебным камнем. Став на колени перед постелью, Иосэф насилу разжал зубы жены и стал понемногу вливать ей в рот из чаши воду, которая пенилась и шипела при этом, словно от соприкосновения с раскаленным металлом. Вдруг судорога потрясла неподвижное тело Аснат и веки ее опустились.
В ту же минуту невероятная слабость охватила его самого, и ледяная дрожь пробежала по телу; но он не обратил на это внимания, приписав все испытанному волнению и испугу. Присев на край постели, он нагнулся к Аснат, покрытой выступившим обильным потом; тело приобретало постепенно прежнюю теплоту и гибкость. Обрадованный Иосэф схватил полотенце, намочил его в воде из чаши и стал вытирать лицо, шею и руки Аснат, как вдруг рука его безжизненно опустилась и смертельный холод проник в его тело; ему казалось, что внутри его все немеет. «Она хотела, чтобы я разделил ее участь? Ее-то я спас, а сам умираю!» Эта мысль, как молния, мелькнула в его голове. Но нет, спасенье близко, в двух шагах от него; на ночном столике, в ногах постели, куда он для удобства его отодвинул, стояла чаша со спасительной влагой, и надо было только достать ее. Собравшись с силами, он встал, но тотчас же, потеряв равновесие, упал на тигровую шкуру, покрывавшую собой возвышение, на котором стояла кровать, и остался без движения. Адские муки переживал он в эти мгновения: умереть теперь, на верху могущества, на пороге счастья, умереть от руки этой безумной, которую до исступления фанатизировала проклятая каста, было тем более ужасно, что спасение находилось тут же, под рукой. Сильный фосфорический свет выходил из чаши, собираясь в какую-то голубоватую, молочно-белую мерцающую дымку. А он не мог шевельнуться, тело его точно окаменело; он чувствовал, что с ним происходит что-то небывалое. Он словно раздвоился, и в то время, как его земная тленная оболочка, в силу неизменных законов тяготения, приковывала его к земле, из которой была создана, его другое «я» стремилось вырваться наружу и улететь в родную стихию пространства. Ужели он, победивший судьбу, погибнет теперь, переживая все фазы смерти? Он, некогда поборовший чудовище Аменти, даст осилить себя бренному телу?
