– Заслуживает ли? – с презрением повторила Аснат. – Ты спрашиваешь: заслуживает ли этих чувств тот человек, который отнял у девушки любимого ею жениха, который, злоупотребляя властью, данной ему по прихоти судьбы, навязывается семье, не желающей принять его в свое лоно, и издевается над ее горем и бессилием?.. Хорошо, так я скажу тебе, – и яркая краска залила лицо Аснат, а вызов сверкнул в ее глазах, – что твое поведение гадко, что я тебя ненавижу, и что воля фараона может отдать меня в жены тебе, но никогда не может заставить любить тебя!
Все чувства, волновавшие душу Иосэфа, отразились в его больших карих глазах, упорно устремленных на подвижное и взволнованное личико его собеседницы. Оба замолчали; наконец, Иосэф проговорил:
– Я знаю, что ты переживаешь тяжелые минуты; но ты слишком молода, чтобы постичь все причины, заставившие меня, помимо моей любви, искать твоей руки, а твоего отца – дать на это свое согласие; я знаю и то, что тебя восстановили против меня. Но со временем ты успокоишься и будешь судить обо мне более беспристрастно. Тогда по воле твоего собственного сердца, а не по воле фараона, ты полюбишь меня. Да и почему бы тебе не полюбить меня? Я не хуже Гора, и ты забудешь его, а скромный офицер никогда не доставил бы тебе того почета, которым ты будешь окружена как моя супруга.
Аснат подняла голову, и насмешка зазвучала в ее голосе.
– Я предпочитаю быть лучше женой простого, но благородного по рождению воина, чем супругой Адона, темными путями достигшего власти и имеющего сверстников среди рабов, которые еще помнят, как позорно наказывали его за проступки.
Смертельно побледнев, Иосэф отшатнулся; но затем, быстро нагнувшись к ней, схватил ее руку и, испытующим взглядом впиваясь в ее глаза, прошептал, задыхаясь:
– Кто сказал тебе это? Кто отравил ядовитым словом твою душу?
Властный сверкающий взгляд зеленоватых глаз его парализовал Аснат; она молчала, не пытаясь даже освободить свою до боли сжатую им руку. Она сознавала, что неосторожно, жестоко оскорбила гордость этого человека, во власти которого было и отмстить за оскорбление.
Когда Иосэф настойчиво повторил:
– Кто рассказал тебе это? – Она спросила в свою очередь:
– А разве это ложь? Если все то, что мне передавали – неправда, скажи мне это.
Иосэф выпустил ее руку и прислонился опять к смоковнице, стараясь подавить бушевавшую в его душе бурю. После нескольких мгновений томительного молчания он произнес дрожащим голосом:
