Верцев было трое: юноша, который приезжал к ним в последние месяцы, крупный мужчина (в прошлый приезд именно он пригласил Зодчего к Амвросию), и старик, которого Зодчий до сегодняшнего дня не видел. Пока Гоблин и Фархад занимались разгрузкой повозки (в ней оказалось на удивление много «гостинцев»), Агути предложил гостям осмотреть дом. Зодчий присоединился к ним, по ходу давая пояснения. Спрашивал один мужчина. Старик и юноша молчали, словно всё происходящее их не касалось.
Экскурсия продолжалась около часа. В конце её, когда все пятеро оказались на «сортировочной» площадке между домом и Зоконом, старик впервые заговорил:
— Могу я посмотреть на оружие, которым вы встречаете выходцев?
Старик использовал слово «выходцы» совсем не в том контексте, в каком сами обитатели заставы привыкли его употреблять. Для заставников выходцем являлся человек из прежней, навсегда ушедшей жизни. Старик же, по-видимому, считал выходцем любой биологический объект, проникший в Зокон. Зодчий уловил в словах старика противоречие, но поправить его не решился, провожая гостей к тому месту, где под навесом хранилось всё их вооружение, включая неказистый передвижной щит на берёзовых полозьях, за которым прятались заставники в момент наибольшей активности Перехода. Старик несколько минут разглядывал «арсенал». На его высохшем лице не шевельнулся ни один мускул. Узнать мысли старика было невозможно. Однако в глазах юноши и мужчины без труда читалось снисхождение, граничившее с лёгким презрением.
Действительно, «арсенал» Второй заставы выглядел не просто бедно, скорее — убого. Зодчий и Агути почувствовали это именно в ту минуту, когда молчаливый старик взял в руки самодельный лук.
— Скольких заставников вы потеряли за последние пять лет? — спросил старик.
После недолгого раздумья Агути ответил:
— Четверых…
«Почему он мне ничего об этом не говорил?..» — удивился Зодчий.
Старик положил лук на широкий стол и направился к дому. Все последовали за ним.
Повозка была пуста, Фархад и Гоблин сидели в тени навеса, молча наблюдая за приближающейся процессией.
Остановившись у повозки, старик обратился к Зодчему:
— Ты не передумал посетить Амвросия?
Зодчий внутренне вздрогнул, но ровным голосом спросил:
— А почему я должен передумать?
Старик не ответил, не улыбнулся, не изменил выражения лица. Он тонкой сухой рукой указал на повозку, затем первым устроился на подстилке из грубой ткани. Юноша сел впереди, мужчина — рядом с ним.
