Мадам де Сентак хоть и была обижена на Кастерака, но, поглядев ему вслед, поразилась его бледности и серьезному виду.
На какое-то время дама погрузилась в свои размышления. Схватившись рукой за подбородок, она обдумывала то, о чем только что рассказал Гонтран, и больше не смеялась.
Долго ли она пребывала в этом состоянии полузабытья? Этого не смог бы сказать никто. Как бы там ни было, вернуться к действительности ее заставил шум открывшейся двери.
Подняв глаза, она увидела, что в комнату вошел господин де Сентак.
Он был мрачен. Его глаза, обычно очень живые, блеск которых он неизменно старался приглушать, метали молнии – вероятно, помимо его воли.
Заметив обращенный на него взгляд жены, он, сделав над собой видимое усилие, принял безразличный вид.
– Здравствуйте, моя дорогая, – произнес он.
– Здравствуйте, сударь.
– Ах! Какой сухой тон.
– Вы удивлены? – спросила Эрмина.
– Ну конечно.
– Неужели! – простодушно воскликнула мадам де Сентак.
На какое-то время стало тихо.
– Неужели вы хотите упрекнуть меня в каком-нибудь предосудительном поступке? – спросил саиль.
– Боже праведный, – ответила Эрмина, – можете называть это как угодно, но тот факт, что я, войдя, не застала вас дома, по меньшей мере вызывает удивление.
– Вернуться вовремя у меня не было никакой возможности.
– Могу я спросить почему?
– Потому что я задержался.
– Где же?
– У одного друга, господина де Кастерака.
Эрмина взглянула на мужа, но тот и бровью не повел. Тем не менее она поняла, что супруг врет, и впервые всерьез задумалась о словах Гонтрана.
– Значит, вы всю ночь провели у господина де Кастерака?
– И несколько утренних часов тоже, – добавил Сентак, совершенно не подозревая о тех разоблачениях, которые Гонтран сделал его жене.
– Боже милостивый! Чем же вы там занимались?
– Я сознаюсь вам в прегрешении, которое нынешней ночью совершил в первый и, по-видимому, последний раз в жизни.
– Ах! Я не нуждаюсь в вашей исповеди.
– Это лишь еще один повод во всем признаться, – продолжал Сентак.
– Если уж вы так настаиваете, я вас слушаю, – ответила Эрмина.
– Я играл.
– Вы?
– Да, я! Вас это удивляет?
– В высшей степени.
За де Сентаком прочно закрепилась репутация скряги, и супруга прекрасно знала, что это было вполне обоснованно. Поэтому его признание Эрмину очень удивило, и она тут же заподозрила в нем ложь.
