Однако это еще не означало, что беглецу удалось уйти от погони. Те из преследователей, кто оказался поближе, видя, как обернулось дело, припустили ему наперерез с противоположных концов поляны. Слева огромными скачками, будто борзая, приближался длинноногий слуга Кэдваллона, а справа несся брат Джон — ряса его развевалась, и земля дрожала от топота обутых в сандалии ног. Пожалуй, в первый раз в жизни приор Роберт от души порадовался, глядя на брата Джона, правда, и в последний.
Теперь бежали только эти трое, и, как ни быстроног был Энгелард, все же казалось, что долговязый слуга успеет его настичь и что вот-вот произойдет столкновение. Кэдваллонов слуга протянул длинную ручищу и ухватился за край туники Энгеларда, а с другой стороны уже приближался брат Джон. Приор Роберт вздохнул с облегчением, полагая, что еще миг, и зажатый в клещи беглец будет схвачен. Но тут брат Джон, нырком бросившись вперед, схватил долговязого валлийца за ноги. Тот повалился на траву, а Энгелард вырвал тунику, прыгнул в кусты и был таков — только ветки затрещали.
Половина преследователей в пылу охотничьего азарта устремилась за беглецом в лес, хотя многие из них не питали к Энгеларду вражды, да и шансов на поимку, по правде сказать, было маловато. Однако коли уж свора спущена, она бежит по следу. Между тем на поляне события приняли иной оборот. Там-то уж, во всяком случае, справедливость должна была восторжествовать, и виновник был налицо.
Брат Джон отпустил ноги опрокинутого им валлийца, миролюбиво отмахнулся, когда тот попытался его ударить, и промолвил по-английски, громко, но для большинства окружающих невразумительно:
— Да успокойся, парень! Тебе-то что он сделал? Ей-Богу, я не хотел, чтобы ты сильно ушибся. Но ежели думаешь, что тебе здорово досталось, то успокойся! Вот уж кому достанется по первое число — так это мне.
Джон поднялся на ноги, отряхнул прицепившиеся к рясе колючки и листья и с довольным видом огляделся вокруг. Здесь, на поляне, высился мрачный приор Роберт, чопорный потомок нормандских лордов. Еще не оправившись от потрясения и разочарования, он обдумывал, какой небывалой каре предать изменника. Там же была и Сионед, усталая и подавленная, но зато в глазах ее светился огонек надежды. А рядом с ней, обняв подругу за талию, словно желая защитить ее, стояла Аннест, и сияющий взгляд ее был устремлен на Джона. И что значили все громы и молнии приора в сравнении с ее восхищением и благодарностью!
