Я, в принципе, интроверт. Как там мой любимый психолог написала: «Активность в общении с другими людьми невысокая… К людям в целом относится с недоверием, склонен задумываться над мотивами поведения людей, подозрителен… Важные для себя решения предпочитает принимать самостоятельно. Независим, не нуждается в поддержке других людей…». Ага, я такой. Но завистливые взгляды встречных мужиков при виде моей спутницы всё равно чертовски приятны.
Лестница, ведущая в парк. С вершины он просматривается почти на две трети. Сегодня выходной, людей немерено. Парочки, родители с детьми, стайки молодёжи. Некоторые пикники на траве устроили. Хорошо… Лене тоже нравится.
― Здорово тут! Можно будет на следующих выходных сюда сходить…
― Угу…
Улыбаюсь и обнимаю её на пару секунд. Дольше не стоит, а то сердиться начнёт.
Нацгвардейцы, как обычно, уже патрулируют. Они где-то с девяти утра и до одиннадцати вечера тут, в четыре меняются. Проходим мимо них, глазеют на Лену. Обычные ребята, где-то лет двадцать пять плюс-минус. Снаряжение и обвес у них навороченные. Интересно, это во всей нацгвардии теперь так, или специально для патрулей по столице раскошелились? На Востоке, помнится, ничем подобным у них и не пахло. Впрочем, я там уже полгода не был. Может, и поменялось что.
Проходим «Времена года», переход через Липковского, длинная кишка пешеходного тоннеля, суета Вокзальной площади справа — и вот уже и метро. Поцелуй в губы на прощание, и смотрю, как она исчезает в дверях. Мне отсюда дальше пешком. Отлично провели время, я бы даже сказал — идеально. До вечера это был бы уже перебор. Любовь любовью, но личное пространство тоже нужно.
Пока иду, прокручиваю в голове варианты предстоящей беседы. Я избегал её, сколько мог, но делать это дальше означает появление слишком больших вопросов. Остаётся надеяться на то, что дружеские чувства ко мне перевесят у Антона его же способности к анализу.
С Симона Петлюры сворачиваю на Саксаганского. Немного пройти в сторону Льва Толстого, и вот он «Кофе-Хауз». За что-то Антон его любит, не знаю уж, за что. Я минут на пять опаздываю, наверное, он уже внутри. Вхожу, глаза ловят призывный взмах руки слева. Невысокий, худощавый, темноволосый и кареглазый парень примерно моего возраста с въевшимся в кожу загаром встаёт мне навстречу. Обнимаемся.
― Зиг…
― Зиг…
Садимся. Вижу по лицу друга, что он смущён и не знает, как начать разговор. Хитрость и притворство всегда были для него чем-то чуждым. Для потомственного одессита особенно удивительно. С чувством юмора тоже не очень, прямо скажем. Зато он отличный, надёжный друг, честный и искренний, а его эрудиции позавидует любой игрок брейн-ринга. Мы познакомились в моём блоге лет семь назад, спорили и ругались до выпадения кнопок на клавиатуре. Через полгода развиртуализировались, и Антон привёл меня в «Белый молот». Четыре года назад я уехал работать в Африку, приезжая лишь раз в полгода на месяц, но общение мы не прерывали. А потом начался Майдан, и я приехал, чтобы остаться. Несмотря на всё, что произошло с тех пор, если спросить меня: «Три твоих лучших друга?» — перед мысленным взором появится, в том числе, и его постоянно серьёзное, немного хмурое лицо.
