― Ты как?
― Да потихоньку… Дом-работа-дом. Немного личной жизни по выходным. Ты?
― Отпуск выбил, на месяц. Надо разгрузиться немного, а то привыкаешь. Перестаёшь быть начеку. Это плохо.
Антон — командир роты в «Азове». Воюет с апреля 2014-го. Хорошо воюет. До войны был замом гендиректора в небольшой строительной фирме, отвечал за техническую часть.
Снова заминка. Хочет спросить, почему я здесь, а не там, но боится обидеть. Пытается найти способ сделать это потактичнее. Пожалуй, стоит ему помочь, пока смущение не перешло в раздражение. Мне это совсем не нужно. Да и нить разговора будет у меня в руках.
― Какие планы? Возвращаться собираешься?
― Конечно! Через три недели поеду… А у тебя какие планы?
― Уезжать думаю.
― Куда?!
Видно, что такой вариант он в голове не проигрывал. Антон знает, что к своим убеждениям я отношусь всерьёз, и знает, что я не трус. Когда на Майдане «беркут» разбил ему голову дубинкой, это я тащил его к импровизированному медпункту. Предварительно с размаху хлопнув мента куском брусчатки по забралу шлема. Чего он не знает, так это всех деталей моих убеждений. Я, в отличие от него, существо весьма скрытное и, когда это необходимо, лицемерное.
― Попробую в Канаду. Уже документы на визу подал.
И правда, подал. Не то чтоб Антон стал проверять, но мало ли. Вдруг кто-то проверит. Вот смеху будет, если и правда дадут.
― В Канаду…
― Ага. Хорошая страна, чё…
― Ммм… Не веришь, что здесь получится?
В скорости мыслей ему не откажешь. С логикой Антон всегда дружил.
― Не, не верю. Ни хрена тут не получится. Слили.
― Мы не слили. Вы воюем. Я удивился, что ты тогда обратно в Африку уехал…
Ага. В Африку. И на Скайп оттуда выходил. Без видео обычно. Плохой там Инет, в Африке. Дикари-с…
Блин, телефон вибрирует. Смотрю на экран — Оксана. Сейчас опять с какой-нибудь хренью доставать начнёт.
― Извини, это по работе, нужно ответить.
― Да, конечно.
Нажимаю на зелёную иконку.
― Да, Оксан.
― Привет, Виталькин! Не отвлекаю?
Мля, нахваталась от Гарика этого дурацкого «Виталькина». Как же меня достала эта работа…
― Есть немного. Что такое?
― Ну, извини. А я вот работаю! Мне тут Алексашенко позвонил, весь мозг уже с утра вынес! А сначала Гарику звонил! Достал уже, веч...
Перебиваю это словоизвержение, так как из опыта знаю, что оно может продолжаться минут десять, если не остановить.
― Оксан, я занят. Что ты хотела?
― Ты не помнишь, сколько ты ему тархуна отложил в пятницу?
― Нет. Сколько в распределении было, столько и отложил. Там Гарик ещё что-то перекладывал с места на место.
