Коннор дремлет в кресле. Оно слишком удобное, чтобы не клонило в сон, но не настолько, чтобы можно было уснуть крепко. Просыпается он от того, что о борт самолета с глухим звуком ударяется какой-то предмет. Через некоторое время следует другой удар, но еще до того Коннор успевает сообразить, что звуки доносятся откуда-то слева. Третий удар, и он понимает, что в самолет кто-то что-то кидает.
Попытка выглянуть из иллюминатора ничего не дает, потому что тьма за окном превратила стекло в зеркало. Еще удар. Коннор прижимается носом к стеклу и силится рассмотреть хоть что-нибудь, приставив ладони к вискам и загораживая глаза от света в салоне. Глаза понемногу привыкают к темноте, и, наконец, он различает какую-то сложную конструкцию из полированных металлических труб, отражающих голубоватый лунный свет. Инвалидное кресло, вот что это такое.
Риса, подняв очередной камень, бросает его в самолет. Камень ударяется о фюзеляж где-то под иллюминатором.
– Какого черта?
Коннор открывает люк, надеясь прекратить атаку.
– Что это такое? Что случилось?
– Да ничего, – отвечает Риса. – Просто хотела привлечь твое внимание.
Коннор, не понимая, что на нее нашло, смущенно покашливает.
– А что, другого способа нет?
– В последнее время нет.
Прокатившись несколько раз взад-вперед, Риса давит попавший под колесо ком земли, из-за которого кресло стоит криво.
– Внутрь не приглашаешь?
– Приглашаю. Я тебя всегда приглашаю.
– Тогда, может, стоило построить пандус.
Понимая, что очень скоро пожалеет о своих словах, Коннор все-таки произносит их:
– А может, стоит разрешить кое-кому занести тебя внутрь на руках.
Риса подкатывается ближе к трапу, но не настолько, чтобы оказаться совсем рядом. Дистанция, которая сохраняется между ними, придает ситуации оттенок болезненной неловкости.
– Я же не дура. Я вижу, что происходит.
Как бы ни хотелось Рисе немедленно обсудить волнующие ее личные дела, Коннор не в том настроении. Уволив Бэм и Джона, он желает только одного: чтобы этот день закончился, и можно было наконец уснуть беспробудным сном усталого человека, который не видит снов. Какая бы чертовщина ни ожидала его утром.
– Я тебе расскажу, что происходит, – говорит он, не совсем совладав с раздражением. – Я пытаюсь сделать так, чтобы все мы остались живы.
