– Да, и ты на это тратишь чересчур много времени. Даже когда ты не занят, ты все равно занят. И когда у тебя находится время поговорить со мной, ты только ругаешь Сопротивление или рассказываешь о том, как тебе трудно и какая на твоих плечах лежит ответственность.
– Бога ради, Риса, ты же не из тех хрупких девочек, которые жить не могут без внимания парней!
В этот момент вышедшая из-за облаков луна освещает лицо Рисы. На щеках блестят слезы.
– Одно дело – нуждаться во внимании, а другое – когда тебя намеренно избегают.
Коннор хочет что-то сказать, но так и не находит слов. Он мог бы напомнить Рисе, что они каждый день встречаются во время сеанса массажа, но она уже сказала, что, даже когда он рядом, мысленно он не с ней.
– Это из-за инвалидного кресла, да?
– Нет! – возражает Коннор. – При чем здесь кресло?
– Значит, ты признаешь, что есть какая-то причина.
– Я этого не говорил.
– Тогда в чем дело?
Коннор спускается ниже, преодолев три ступеньки, отделяющие его от земли, к которой прикована Риса. Опустившись на колени рядом с креслом, он старается заглянуть ей в глаза, но ночная тень скрывает их.
– Риса, ты мне небезразлична. Я отношусь к тебе так же, как раньше. И ты это знаешь.
– Небезразлична?
– Ладно, хорошо, я люблю тебя, – с трудом произносит Коннор. Если бы он лгал, не смог бы выговорить эти слова, и только осознание того, что он говорит правду, помогает ему. Он действительно любит ее, любит всей душой – дело не в этом. И не в инвалидном кресле, и уж подавно – не в том, что ему приходится делать изо дня в день как начальнику Кладбища.
– Влюбленные мальчики так себя не ведут.
– Возможно, все дело в том, что я не мальчик, – отвечает Коннор. – И уже довольно давно.
Некоторое время Риса обдумывает его слова.
– Хорошо, – тихо говорит она, – покажи мне, что ты чувствуешь как мужчина. И заставь меня поверить тебе.
Брошенный вызов повисает в воздухе. На мгновение Коннор представляет себе, как он с Рисой на руках поднимается по трапу и, пройдя через салон, кладет ее на постель в своей комнате, а потом делает с ней то, что делают с женщинами все мужчины. Но Риса не согласится на роль послушной девочки. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.
Как ему кажется, в том, что происходит между ними сейчас, есть доля и ее вины. Возможно, ей стоит признать, что невидимая стена, возникшая между ними, – и ее рук дело.
Не зная, как еще доказать свои чувства, он протягивает руку – свою, с которой он был рожден, – и отбрасывает волосы со лба Рисы. Затем, наклонившись, горячо и отчаянно целует ее в губы, вложив в этот единственный поцелуй всю тяжесть их непростых отношений. Этого должно быть достаточно, чтобы высказать все, что он не может облечь в слова… но, отстранившись, Коннор чувствует, что его щеки стали мокрыми от слез – ее слез.
