Северные были (сборник) | страница 9
– Это шашель, – вдруг заявил один из мужиков.
– Сам ты шашель! – возразил второй. – Шашель в зерне заводится. А брёвна короеды точат.
Они заматерились. Не желая встревать в пьяный спор, Николай Захарович с соседом ушли. Побрели прочь и пьяные прохожие, лишь Иван Семёнович ещё долго топтался возле стены, прикладывал ухо, вздыхал, думал.
На следующий день он нанял за бутылку полупьяного бродягу, и тот бил по «червивому» бревну обухом колуна, тяжёлой кувалдой. Они надеялись оглушить червяка, но тот «свербил» без умолку, не давая хозяину дома покоя ни днём ни ночью.
Слух, что «Ивана Семёныча червяк грызёт», быстро облетел село. Люди оживились, заулыбались, как-то даже сплотились от такой приятной вести.
К дому приходили с дальнего конца, подходили ближние соседи, заворачивали случайные прохожие. Все наперебой давали советы, сочувствовали, ободряли, рассказывая самые невероятные истории о прожорливости «шкуроедов».
При этом все стирались соблюдать хитрую деревенскую дипломатию: не смеялись, не радовались явно, зато за глаза от души потешались. Лишь один местный острослов и пьяница, высказал общескрываемое вслух:
– Это тебя Бог наказывает!..
Ну да с пьяного каков спрос?..
Сбитый с толку, запуганный рассказами и предсказаниями о возможных жутких последствиях, если червяка не извести, Иван Семёнович старательно выполнял все даваемые ему советы и наставления односельчан.
Он капал в дырку-норочку из пипетки водку, одеколон, керосин, уксус и прочие ядовитые жидкости, пытаясь отравить безжалостного мучителя. Но червяк «работал» упорно и весело, без выходных и праздников, днём и ночью. Каждое утро под стеной появлялись желтоватые, мелкие, как крупа манка, древесные опилки, а в бревне прибавлялась новая дырочка.
Ивану Семёновичу казалось, что уже не один, а целые полчища червей пилят, точат его до этого крепкий и надёжный дом, и ему от них ни сбежать, ни спрятаться… Больной стал кричать и бредить во сне. Ему мерещилось, что подточенный дом вот-вот рухнет, придавит его тяжёлыми потолочными плахами, и никто не придёт на помощь.
Несчастный старик почернел лицом, иссох телом, упал духом. С утра до ночи кружил он вокруг дома, едва переставляя ноги, потом снова пошёл к Николаю Захаровичу. Присели на уличной лавочке. Иван Семёнович попросил закурить, хотя со дня травмы не брал в рот ни табаку, ни капли спиртного – берёг здоровье…
…Видом это был живой труп – иначе не скажешь. В глазах – безысходная тоска, обречённость. Брюки спереди не застёгнуты. Рубаха сзади не заправлена. Воротник перекосился. Лицом грязен, не брит. Старик совсем ослаб от непосильных забот и переживаний.
