О муже коротко сообщала, что он, в свою очередь, самоотверженно бьётся над проблемой понижения сахаристости воды, сохраняя при этом её приятные вкусовые свойства, а ведь это, если вдуматься, спасение для диабетических больных. Как и она, Адиль имеет определённое отношение и к проблеме замораживания, но в несколько ином аспекте. Тем не менее это всё та же медицина, благороднейшая и гуманнейшая из всех наук, без которой ни она, ни супруг не мыслят себе счастливой, полноценной жизни. «Важно ещё, – делилась младшая сестра, – что эксперименты наши протекают не в закрытых, отгороженных от живой реальности лабораториях; напротив, мы с мужем регулярно общаемся с великим множеством простых людей, в самом тесном живом общении видим смысл своей деятельности, ибо только так она способна по-настоящему обогатить человека…»
И наконец, самое важное, для чего, собственно, и решилась на нелёгкое письмо: это искренняя просьба никогда (слышишь, никогда!) не скрывать от сестры трудностей и проблем, в первую очередь материальных. Много ли нужно двум одержимым наукой немолодым людям? А зарабатывают немало – сколько потребуется помощи, столько и будет её оказано (как это осуществить практически, решится в своё время). Главное – не стесняться, быть как можно открытее, на то ведь они и сёстры, кто ещё есть у них ближе и роднее на всём белом свете?!
Ответное послание, которое обмирающая от ужаса Зейнаб решилась-таки вручить теперь Азизе, содержало шумные поздравления по поводу удачного замужества и блестящей научной карьеры. «Мы, – писала Лейла, – всей семьёй долго плакали, когда читали вслух дорогое письмо о ваших великих делах. Могли ли когда-нибудь даже мечтать об этом наши несчастные родители?!» Слова же младшей сестры о горячей готовности оказывать материальную помощь вызвали у домочадцев новый поток слёз, потому как коснулись, как оказалось, самого больного места. Постеснялась, делилась Лейла, писать об этом в первый раз и – Бог свидетель! – не заикнулась бы вовек, когда б не её, Азизы, страстные мольбы не отвергать протянутой от всей души щедрой руки богатой родни. Теперь, конечно же, можно, теперь совсем другое дело, но всё равно не время сейчас об этом. Об этом потом, об этом как-нибудь после, попозже, в следующем письме…
Раскололись с жутким треском, потонули в пенных водах Хазара караваны богатых торговых судов, медленно и неотвратимо потянулись ко дну тяжеленные рулоны сказочного китайского шёлка… диковинные глубинные рыбы замерли, выпучившись на медленно расстилающиеся по холодному песчаному дну неподъёмные персидские ковры… канули в пучину, окрасив её на время в мутноватый ржавый цвет, драгоценные тюки с пахучей хной…
