В пьесе Чаева очерк Полушина не оставил почти следа, но анализ текста либретто Островского показывает, что «Атаман Фадеич» был для него источником, откуда заимствованы данные о Фадеиче, как народном вожаке. Сообщение Полушина о сравнительно быстрой поимке атамана, который, согласно Чаеву, успешно ускользнул от преследования на целых двадцать лет, обусловил сквозивший в либретто мотив исторической обреченности крестьянского бунтаря.
Биография Ивана Фадеевича Хабарова осталась у Н. А. Полушина недосказанной, либретто Островского – не завершено, существует лишь его черновой вариант. Причин тут несколько. Драматург, кажется, так и не нашел композитора, который бы заинтересовался либретто. И сам он утрачивает к нему интерес, увлекшись работой над исторической хроникой «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», о которой в марте 1866 года писал Н. А. Некрасову, что «это составит эпоху в моей жизни». Завершение хроники, в свою очередь, вызвало недоразумение с Н. А. Чаевым. Тот в 1865 году написал собственную пьесу «Дмитрий Самозванец», которая была принята к постановке на сцене прежде произведения Островского. Ставить одновременно две одноименные пьесы было для дирекции театров затруднительно. Островскому пришлось приложить много усилий, чтобы добиться снятия со сцены московского театра драмы Чаева и замены ее своей хроникой. Это привело к охлаждению его отношений с Николаем Александровичем и сделало неудобным опубликование либретто.
Но костромская эпопея Ивана Фадеевича не завершилась его поимкой в 1790 году. Известный дореволюционный костромской краевед Иона Дмитриевич Преображенский (1857–1915) собрал сведения о его дальнейшей судьбе – записи сохранились в его архиве. Очевидно, краевед пользовался не только документальными источниками, но и опросил старожилов. Он записал, что Хабаров еще в молодости отличался непокорством, что, став атаманом, «не обирал бедных, а грабежи устремлял на купцов и помещиков, на дома последних устраивал ночные наезды». Подробнее излагаются обстоятельства ареста: «Только легли спать, наехало для поимки их многое число народа». Схваченный атаман дожидался суда в костромском остроге.
В начале XIX века Хабаров бежал из Сибири и вновь вернулся на родину. Но теперь он перенес свои действия в костромскую усадьбу Скалозубово и село Селифонтово, где нашел надежное убежище в доме мелкопоместного дворянина Ивана Панкратьева. Он по-прежнему не обижал простой народ и даже помогал нуждающимся, но его поступки утратили антикрепостническую направленность – атаман собрал шайку удальцов и грабил богачей большей частью на оживленном Галичском торговом тракте.
