2. Каково должно быть отношение к душевному миру другого человека?
«Отсутствие корыстного интереса, некоторого любопытства и смакования чужих переживаний должно сочетаться в первую очередь с напряженной доброжелательностью, с какой-то постоянной неутомимостью в отношении другой души. Надо уметь в буквальном смысле «ставить себя на место» другого человека, пытаться из него оценивать и переживать то, что он чувствует, быть для каждого каждым.
…Тут две противоположных опасности. С одной стороны, можно подойти к человеку с меркой все нивелирующей доктрины и начать рассекать его живую и болящую душу, с другой – не менее опасно некое сентиментальное принятие во что бы то ни стало всего человека, его души вместе со всеми ее болезнями и наростами. Мера дается вниманием, трезвостью и любовью.»
3. «Область духа требует самого большого напряжения в отношении к человеку и самому себе… Духовная эстетика тут заключается в самом открытом, недвусмысленном и сознательном отказе от самого себя, в готовности быть всегда в воле Божией, в надежде стать исполнителем Божьего замысла в мире, орудием в его руках, средством, а не целью.
…Обращаясь к другому, к тому, служить которому он призван, человек не может в области духовной подменять все лишь отбором высших духовных свойств… Обращаясь своим духовным миром к духовному миру другого, он встречается со страшной, вдохновляющей тайной подлинного боговедения. потому что он встречается не с плотью и кровью, не с чувствами и настроениями, а с подлинным образом Божиим в человеке, самой воплощенной иконой Бога в мире, с отблеском тайны боговоплощения и Богочеловечества. И человек должен безусловно и безоговорочно принять это страшное Богооткровение, преклониться перед образом Божиим в своем брате. И только когда он это почувствует, увидит и поймет, ему откроется и еще другая тайна, которая требует его самой напряженной борьбы, самого большого его аскетического восхождения. Он увидит, как этот образ Божий затуманен, искажен, исковеркан злой силой. Он увидит сердце человеческое, где диавол ведет непрерывную борьбу с Богом, и он захочет во имя образа Божьего, затемненного диаволом, во имя пронзившей его сердце любви к этому образу Божьему, начать борьбу с диаволом. стать оружием Божиим в этом страшном деле. Он это сможет, если все его упование будет на Бога, а не на себя, он это сможет, если у него не будет ни одного самого утонченного, самого корыстного желания, если он, подобно Давиду, сложит с себя доспехи и только с именем Божиим кинется в бой с Голиафом.»
