— Спасибо, Салим Рашидович, за содержательную беседу.
Максим встал.
— Я полагаю, что делать вам в университете больше нечего и лучше вам пойти с нами.
— Сейчас прямо собрался и побежал. А студенты?
— Студентки?
— Не будем уточнять.
— Вы же сами только что говорили о патриотизме. Что для вас патриотизм?
— Я сам — азербайджанской крови. Мой коллега и друг Артем Акопян — армянин. Между нами лежат столетия вражды наших предков. Совсем свежая кровь армян и азербайджанцев, она еще пахнет, пролилась недавно снова. Но недавно наши внуки поженились: я отдал за внука Артема свою внучку. Что роднит нас? Россия! Любовь к ней. Эта страна призвала нас на служение, и мы услышали зов потому, что не могли не услышать. Она призвала нас к будущему, которое мы совершим своими руками. Это страна духа — в ней ничего не бывает понарошку! Все! Абсолютно все настоящее! Страна романтиков. Вечных романтиков. Вечной юности. Тут мы никогда не состаримся. Даже когда мы будем умирать — мы будем молодыми. В этом настоящая трагедия и настоящее счастье, которое может состояться только здесь. Только здесь!
У меня есть подозрения, что ненависть к России у тех, о ком мы сейчас говорили — не только рациональна, но и иррациональна. Россия не укладывается ни в какие модели их мира. Ни в какие. Их старческие башки с калькуляторами вместо воображения просто не в силах постичь эту страну. А прав был Тютчев — ее и не надо постигать. Ее нужно любить. Чувствовать. Верить в нее.
— Да вы поэт!
— Каждый кавказец, хоть немного, но поэт. Ну, в двух случаях как минимум — у мангала и рядом с женщиной.
— Мангал я вам гарантирую, а вот с женщинами вы уж как-нибудь сами.
— Ну, раз вы настаиваете…. Только надо за семьей заехать. У меня тут жена и детей двое. Подождите меня, я соберусь.
Профессор вышел за искалеченную дверь.
— Так он — женат?! Вот проходимец! А как про семью воздух рассекал!
— Надеюсь, что патриотизм у него хотя бы немного отличается от супружеской верности.
— Люда! Любимая! — доносилось их преподавательской — Собирай детей — мы ненадолго уедем. Нет, я не пил. Почти не пил. Нет, я здоров. Не сердись золотко. Хлеб купил, а колбасы, увы, нет. Нет колбасы, золотко! Нету! Сейчас тушенка важнее.
Профессор был — сама нежность.
Выходя из аудитории, Максим заметил только что приклеенное к двери объявление. Оно гласило:
«Для допуска к летней сессии, студенткам первого курса необходимо предоставить в медицинский кабинет справку о дефлорации. Дефлорация производится в студенческом общежитии в комнате 555».
