– Блиндажи ихние полетели, – крякнул, восхищённый силой огня гаубиц калибра сто пятьдесят два, наводчик Емельянов.
Полоса взрывов медленно двигалась к первой траншее, откуда продолжали стрелять пулемёты. Через несколько минут берег потонул в чёрном дыму и смраде. Пулемёты замолчали. Затем снаряды начали распахивать берег правее и глубже. Загорелась деревня. Дым пожара, словно в трубу, потянуло оврагом, к реке. В деревне и по всему берегу, среди траншей и разрушенных блиндажей и дотов, метались немцы. Такого огневого налёта они конечно же не ожидали.
– Что ж вы раньше нам так не помогали? – вырвалось невольное у Кондратия Герасимовича.
Но это было только началом боя. Каким бы сокрушительным ни оказывался удар артиллерии, немцы вскоре приходили в себя, оживали их огневые, которые погодя производили ответный налёт, а пехота, подтянув резервы и перегруппировавшись, опасно контратаковала. Нелюбин понимал, что неприятности стоит ждать из глубины обороны противника. И вскоре он увидел колонну грузовиков, осторожно пробиравшуюся из-за перелеска, мимо деревни, к берегу, к первой линии окопов. Он тут же схватил с бруствера свой ППШ и побежал по верхней стёжке к позиции крупнокалиберного пулемёта. Как чувствовал, распределяя по окружности своей обороны огневые средства, что именно оттуда, со стороны деревни, немцы будут подводить резервы. Дорога-то – там.
– Овсянников! – крикнул он, пробегая мимо позиции бронебойщиков. – Видишь машины? Бей по моторам!
Когда Нелюбин подбежал к пулемётчикам, старший сержант Веденеев и его второй номер уже подняли со дна окопа ДШК, заправляли ленту и подчищали лопатой нарушенный взрывом бруствер.
– Веденеев! – закричал он. – Жарь, пока они в куче! Прямо по машинам бей!
ДШК загремел так, что по оврагу во все стороны колесом заметалось эхо.
– Слепцов! – приказал он вестовому. – Беги к миномётчикам! Пусть кинут по десятку мин по машинам!
Но тут загудело над деревьями, мелькнули в просветах неба угловатые тела «лаптёжников».
– Воздух! – пронеслось вдоль стрелковых ячеек.
Веденеев сделал ещё одну прицельную очередь, добил ленту и крикнул второму номеру:
– Убираем! Шевелись!
Пулемётчики схватили дымящийся и пахнущий горелой смазкой тяжёлый пулемёт и поставили его на дно окопа.
– Подожди! Загорится! – И Веденеев отбросил в сторону промасленную старенькую трофейную плащ-накидку, которую второй номер тут же набросил на ДШК. – Пускай немного остынет.
– Ты что, Веденеев? Почему прекратил огонь? – Нелюбин почувствовал, как у него зло запрыгали губы.
