Но пулемётчик тут же дал несколько коротких очередей вниз, в клубящуюся реку непроницаемого тумана. И трассеры ушли туда легко, не встречая никакого сопротивления, как будто в никуда.
Дрозды сразу заорали всполошенно и юркнули в овраг. И они научились спасаться на войне. Не хуже моих бойцов, подумал Нелюбин, уже понимая, что в ближайшие часы вот так, неспешно, с посторонними раздумьями, зачастую вовсе и не связанными с войной, взглянуть на мир божий ему уже не удастся. Он проводил полёт парочки дроздов одобрительным взглядом, как будто смотрел на своих солдат, выполняющих своевременный и правильный маневр, вполне соответствующий и воинским уставам, и законам войны, и его, командира Седьмой роты, приказаниям.
Немец бил прицельно, теперь уже длинными очередями. Но видеть там, в клубящейся непроницаемой пелене, он ничего не мог. Значит, стрелял на звук. Тут же послышались команды. Немцы переполошились. Заработали ещё два пулемёта. В стороне деревни затарахтели сразу несколько моторов. Захлопали борта машин.
– Началось. – И Нелюбин теперь уже и сам услышал плеск и приглушённый, придавленный туманом какой-то шорох внизу, в стороне острова, как будто по реке шёл лёд, и льдины, гудя нутряным гудом, сталкивались и расходились, шуршали осыпающимся сырым льдом, а вода со всех сторон омывала их, шлепотала, наплывала на края и снова стекала вниз.
Вот туда, в этот невидимый ледоход, и уходили разноцветные трассеры немецких пулемётов, которых с каждым мгновением на обрыве становилось всё больше и больше. Похоже, что немцы вводили в бой всё, что имели.
– Емельянов! – позвал Нелюбин наводчика. – А ну-ка, голубь мой, дай ребятам прицел. Вон, видишь, тех пулемётчиков. Давай-ка их, по одному. Да попусту особо не пуляйте. Мины ещё и самим понадобятся.
Тревожно, эх, тревожно на душе стало у Кондратия Герасимовича Нелюбина. Переправа уже началась. Немцы открыли пулемётный огонь. Сейчас миномёты подключат. А наши «боги войны» всё что-то наводят, копошатся… Уже бы засыпать их там, на обрыве, тяжёлыми снарядами надобно. Чтобы головы не смели поднять. Он приказал связному быстро бежать к артиллеристам, поторопить их. Но тут же понял, что торопить капитана – дело пустое. Что ж он, капитан, сам не соображает, что надо делать, а чего не надо. Но связной уже ушёл. И вскоре вернулся. Коротко доложил:
– Сейчас начнут.
И началось. Первая серия снарядов со свистящим прерывистым шелестом, будто прорываясь через плотное пространство туго сжатого воздуха, пролетела в сторону деревни. Полыхнули взрывы фугасных зарядов. Вторая легла ближе, круша какие-то постройки, выкорчёвывая из земли куски брёвен и жердей.
