Прошагав твердым шагом от калитки до входа и уже взявшись за ручку, Тешевич увидел грушу старомодного колокольчика. Секунду поручик колебался: звонить или нет, но пальцы сами надавили латунную лапу, и дверь, к удивлению Тешевича, бесшумно раскрылась. Выходило, что хозяин – дома, и поручик обрадованно влетел в вестибюль, где ему навстречу из какого-то закутка выскочил очень представительный, но почему-то словно вылинявший лакей. По его растрепанному виду и по следам уборки на лестнице Тешевич понял, что дверь осталась открытой случайно, и сразу упавшим голосом спросил:
– Что, хозяин вернулся?
Лакей окинул Тешевича откровенно оценивающим взглядом и, приняв достойную позу, задал встречный вопрос:
– А цо пан хце?..
– Пан хочет видеть пана Яницкого. Где он?
– То не вем, – лакей показал на лакированный столик и с явной издевкой добавил: – Пан может оставить визитную карточку.
– Тебя, болван, не про карточку спрашивают, – начал медленно закипать Тешевич. – Хозяин где?
– Я не вем ни где пан, ни хто пан ест…
– Я Тешевич, – назвался поручик и сердито повторил: – Ну говори же, где пан Яницкий?
– Я не вем, хто ест пан Тешевич, – и лакей невозмутимо-выразительно показал на дверь.
И тут поручик не выдержал. Он схватил наглеца за шиворот и затряс как паршивую собачонку.
– Я тебе покажу, лайдак, кто есть пан Тешевич! Говори, скотина, где хозяин?
– Пан… Пан… – лакейские интонации мгновенно переменились. – Пан Яницкий уже три года не дает знать о себе! Я не знаю, где он…
– Что? Не давал знать?..
Руки Тешевича разжались, и он выпустил лакея, который тут же начал приводить себя в порядок. Какую-то секунду поручик простоял в потерянном молчании, потом повернулся и, не проронив ни слова, вышел назад, в пронизывающую город весеннюю морось…
Теперь Тешевичу идти было некуда, и он просто брел, опустив голову и сунув руки в карманы. Так он прошел стык Новы свят с аллей Ерозолимске и углубился в переплетение мокрых, окутанных ранними сумерками улиц. Положение было аховое. Марок в кармане по самым скромным подсчетам едва хватало на неделю, и поручик мог расчитывать только на выигранные в карты во время одного из приступов эйфории золотые часы вкупе с серебряным портсигаром, на крышке которого весело скалилась лошадиная голова…
Довольно скоро Тешевич уяснил себе, что для бесцельных прогулок по Варшаве иды марта время довольно неподходящее. Надо было обдумать свое положение и на первый случай хотя бы согреться. Незатейливая кнайпа подвернулась почти сразу. В небольшом зальчике, где влажный воздух смешивался с запахом еды и папиросным дымом примерно в равной пропорции, стояло с десяток столиков, и был цинк, за которым вызывающе шипел кофейник, сразу привлекший внимание поручика.
